Он тоже сел, и оба помолчали.
— Я уже в порядке, сэр, — несмело заметил Флэндри.
— Это хорошо, — проворчал Абрамс. — Для предстоящего тебе понадобится быть в полнейшем порядке. Естественный способ вывезти отсюда информацию — другого я не вижу — тоже включает в себя довольно грязный ход. Может, ты придумаешь что получше — я сам старался, но не сумел.
— Что это за способ, сэр? — растерялся Флэндри.
Абрамс приближался к сути дела осторожно.
— Проблема вот в чем. Я верю-таки в то, что мы сможем обшарить архив так, чтобы никто не узнал. Особенно теперь, когда Брехдана здесь нет, как и трех других, которые, как я выяснил, тоже имеют доступ в то помещение. Но даже в таком случае странно будет выглядеть, если кто-то вдруг улетит с планеты без веской на то причины. Так вот ты мог бы такую причину создать.
— Какую именно? — приготовился к худшему Флэндри.
— Ну… если бы лорд Хауксберг застал тебя на месте преступления со своей аппетитной спутницей…
Это выбило бы из колеи и куда более искушенного человека. Флэндри взвился с места.
— Сэр!
— Сядь, парень. И не говори мне, что без кота мышам не раздолье. Ты проявил такую ловкость, что вряд ли об этом знает еще кто-нибудь, даже в нашем маленьком, пробавляющемся сплетнями анклаве. Это пророчит тебе хорошую карьеру в разведке. Но я-то, сынок, работаю с тобой бок о бок. Когда ты являешься весь вымотанный по утрам после тех ночей, в которые лорд Хауксберг чувствует себя смертельно усталым и принимает снотворное; когда мне не спится и хочется поработать ночью, а тебя в комнате нет; когда вы с ней без конца переглядываетесь… Ну что мне, по слогам тебе объяснять? Не в этом дело. Я тебя не осуждаю. Не будь я стариком, питающим эксцентричные идеи на предмет своего брака, я бы к тебе приревновал. Однако все это дает нам наш шанс. Главное, чтобы Перси не узнала, когда возвращается ее лорд и повелитель. Она не очень-то общается со здешней колонией — и я, надо сказать, ее понимаю — да и ты будешь стараться ее отвлекать. Так что, когда придет извещение о приезде — его пришлют не ей лично, а на посольство, чтобы предупредить прислугу, — я прослежу за тем, чтобы до нее это не дошло. А в остальном предоставим природе делать свое дело.
— Нет! — взъярился Флэндри.
— За нее не бойся. Ее разве что пожурят. Лорд Хауксберг довольно терпимый человек. Ему приходится быть таковым. Ну а если она лишится все-таки места, то у нас есть секретный фонд. Она сможет вполне прилично жить на Терре, пока не подцепит кого-нибудь еще. Не думаю, право, что ее сердце будет разбито при обмене лорда Хауксберга на более новую модель.
— Но… — Черт бы побрал эту привычку краснеть! Флэндри смотрел в пол, постукивая кулаками по коленям. — Она мне доверяет. Я не могу так.
— Я сказал тебе, что дело грязное. Ты льстишь себе мыслью, что она в тебя влюблена?
— Ну-у…
— Значит, так и есть. Я бы на твоем месте так не думал. Но предположим даже, что влюблена, — психолечение такого простого случая обойдется дешево, и у нее хватит характера, чтобы пройти курс. Меня гораздо больше беспокоишь ты.
— Почему я? — спросил расстроенный Флэндри.
— Лорд Хауксберг будет вынужден тебя наказать. Какими бы ни были его истинные чувства, он не может допустить, чтобы такое сошло кому-то с рук; ведь об этом узнает вся колония, да что там — вся Терра, если ты правильно разыграешь сцену. Он собирался послать домой курьера через пару дней после своего возвращения — с предварительным докладом. Тебя с позором отправят на том же корабле с обвинением в неуважении к высокой наследной особе. Где-то в это же время — детали придется разрабатывать на ходу — мой агент похитит информацию и потихоньку передаст ее мне, а я — тебе. Оказавшись на Терре, ты воспользуешься паролем, который я тебе дам, чтобы попасть к некоему человеку. А потом, сынок, считай, что твоя судьба устроена. Тебе бы сейчас не терзаться сомнениями, а сапоги мне лизать за то, что я предоставляю тебе такую возможность быть замеченным нужными людьми. Сапоги как раз пора чистить.
Флэндри повернулся в кресле и посмотрел в окно на облака, плывущие по зелено-бурому лицу Мерсейи. Гул мотора наполнял череп.
