Ольга глубоко вздохнула, словно стараясь наглотаться морозного воздуха впрок.
Пора возвращаться в госпиталь.
Пленных не брать! Не бр-р-рать!
Эти слова эхом гремели в ушах Аствацатурова.
На совете он сам выступил за – с каких чертей кормить врагов, когда своим пропитания едва хватает? Наполеон в Египте также размышлял, и Аствацатуров всегда был согласен с полководцем. Да и приказ о расстреле ошметков турецкой армии, настигнутой на западе от Эрзерума, он отдал, не дрогнув. Что же сейчас так паршиво?
«Мы безоружны. Мы сдаемся».
Давать наставления ундеру было легче, чем следовать им самому. А-а, ундер всё одно ученик бездарный, ни рожна не усвоил. А он, Виктор Аствацатуров, всё понимает, только к крови и грязи никогда не привыкнет.
Капитан прошел вдоль крепостной стены Эрзерума, группа солдат козырнула ему и вытянулась в струнку. Он махнул: «Вольно», и уселся на заснеженное бревно у древней мечети.
Пленных не бр-р-рать. Не бг-г-гать пленных.
Вскрыл корреспонденцию из Вана. В первом письме докладывалось, что старший унтер-офицер Гаспар Эдесян едва ли не голыми руками одолел отряд турецких диверсантов. Один против десяти бросился. «Вот-вот, учись», – зашелестел в голове знакомый голос. Капитан скривился. Что ж им всем так на подвиги везет?
Развернул второе послание.
В нем сообщалось о представлении Эдесяна к награде Георгиевским крестом второй степени по содействию полковника Серова, а также прилагался приказ о зачислении нахала в Школу прапорщиков Кавказского фронта с последующим присвоением высшего офицерского чина.
Аствацатуров саданул кулаком по бревну.
Одноглазый осман исчез.
Юную графиню встретила лишь пустая койка с запятнанной наволочкой.
Умер? Выписали? Ольга хотела обратиться к караульному казаку, успела отметить, что прежде его в госпитале не видела, но тут в спину толкнули.
– Дорога дай, граф-ф-финьюшка.
Айсорская девица притащила ворох свежего белья.
– Русский выучи для начала, – процедила Ольга, вздернув подбородок.
На них лениво оборачивались, стычки графини и беженки стали уже обычным делом, Ольга из самолюбия больше молчала, но порой не сдерживалась. Айсорка открыла рот для новой глупости, но вдруг выронила белье и помчалась к выходу. Со двора донесся шум, юная графиня также устремилась к дверям, уже зная, что увидит.
Из Вана вернулись солдаты. В первых рядах вышагивал Гаспар Эдесян, за ним – личный взвод и отряды армянских добровольцев, чьи ряды заметно пополнились. Как он злился, когда на него опять армянских новичков повесили!
Со всех сторон слышались приветствия. Еще бы! Лев ее офицером станет! Рядом топтались мрачный Аствацатуров и восторженная айсорка, но Ольга не замечала их. Какое они имеют значение, когда у Гаспара – радость? А значит – и у Ольги радость тоже. Она расплылась в улыбке, жалея лишь о том, что нельзя обнять любимого прямо сейчас.
Вечером солдаты Гаспара решили устроить в честь командира пирушку. Значит, надо идти и купить всё самое лучшее. Самой. Не грязной же беженке доверять праздничный стол?
Юная графиня сгрузила в корзинку вяленую рыбу, соленые помидоры, остановилась, чтобы выбрать тушенку, и замерла.
Вспомни о грязной, она и появится.
В соседнем ряду у прилавка с посудой стояла айсорка с высоким мужчиной в черном штатском пальто и повязкой на правом глазу. Аккуратной такой повязкой, совсем не похожей на грязный бинт из госпиталя. Да и сам мужчина почти не напоминал измученного пленного солдата. Не напоминал. Но Ольга всё равно его узнала. И поняла, что так и не выяснила, куда пропал раненый? И почему он теперь на свободе? Надо рассказать Гаспару…
Но тут айсорка обернулась. И схлестнулись чернота и зелень глаз. И поплыл базар перед взором.
Она очнулась от хохота и холода. Поняла, что ее несут, перекинутой через плечо.
– Ну графинюшка дает! Раньше от крови в обморок падала, а теперь – от базарной вони.
– Там мясо продается. С кровью.
– Я идти, а она – падать.
– Спасибо Ионии, приволокла дуреху. Дай, помогу донести.
– Солдат. С ней солдат был…
– Очнулась. Разумеется, солдат, ваше сиятельство! Тут сплошные солдаты.
Новый взрыв хохота.
