сказал себе Атасов. – Только для меня и Олега Правилова. Позже решим, что с ней делать».
Военный совет длился до восьми вечера. Затем приятели отправили Волыну за продуктами. Все же, перед дальней дорогой следовало подкрепиться. Пока Вовчик бегал в магазин, Протасов наложил свежую повязку на раненую руку Планшетова.
– Давай сюда граблю, Юрик, – сказал Валерка, открывая домашнюю аптечку Армейца. – Хоть ты гнида хитрожопая, и вполне реально, что нас всех замочат пацаны Бонифацкого, а клятву, блин, Гиппократа, в натуре никто не отменял…
* * *
Выпроводив Атасова, Правилов вернулся обратно в кресло. Но не успел он вооружиться сигаретой, как из динамика заговорила Инна:
– Олег Петрович?
– Да, Инночка. Что у тебя? – спросил Правилов устало.
– Я по поводу проверки, Олег Петрович.
– Ну, и? – без энтузиазма вздохнул Правилов. – Надеюсь, они уже уехали?
– Если бы, Олег Петрович. – Инна, в свою очередь, позволила себе вздох. – Наоборот. Новые проверяющие пожаловали. Из департамента по надзору за комбанками.
– И такой есть? – Правилов провел ладонью по волосам. Они были жесткими, как ежик.
– А те, что из налоговой милиции, снова к вам хотят…
«Час от часу не легче».
Нагрянувшая с утра комиссия вымотала ему все нервы и, похоже, это было только начало. Дело касалось деятельности траста «Наше будущее», в который Правилова втравил Поришайло. А там, что называется, только разок копни.
Английское слово «trust» в переводе означает доверие. Следует признать, что мастерски нарисованные Оруэллом[57] партийцы до неузнаваемости извратили, а то и вывернули на изнанку значения слов мир, правда и любовь. В романе «1984» Министерствами Мира, Правды и Любви у обитателей Океании назывались соответственно армия, ведомство пропаганды и тайная политическая полиция. Достойные внуки оруэлловских партийцев, в нашем многострадальном Отечестве, тоже не ударили лицом в грязь, превратив английское понятие «trust» в синоним доморощенного слова «кидалово» со всеми вытекающими последствиями.
По замыслу Поришайло, доверительное общество «Наше будущее» занималось выемкой излишков денежных знаков у населения, в полном соответствии с законом первоначального накопления капитала, согласно которому все средства хороши. Тем более, если законодательство дырявое, причем многие дыры будто бы для того и пробурены стараниями народных депутатов. Вопреки целой череде грабительских денежных реформ, так называемой шоковой терапии и спровоцированной властями гиперинфляции, кое-какие излишки у населения еще водились, так что забот у «Нашего будущего» хватало.
Траст Артема Поришайло сулил вкладчикам совершенно фантастические проценты, однако, с легкостью мог обещать и гораздо больше. Выполнять обязательства все равно никто не собирался.
В конце восьмидесятых годов 20-го столетия по Союзу прокатилась подобная афера, разрекламированная парочкой газет, и предполагавшая отправку сравнительно небольших сумм в почтовых конвертах. Это была настоящая финансовая пирамида, правда, наивная, но, для своего времени ничего. В любом случае, Артему Павловичу Поришайло не пришлось изобретать велосипед. Финансовые пирамиды – ровесники каменных, египетских. Поришайло просто довел велосипед до ума, снабдив приемистым мотором. Результаты превзошли все ожидания. Затраты на незамысловатые, рассчитанные, вероятно, на дебилов рекламные ролики окупились в мгновение ока, после чего деньги простодушных сограждан потекли в «Наше Будущее» рекой.
– Столько несут, что тратить не успеваем, – шутили доверенные сотрудники «Нашего будущего». Свое будущее им виделось на экзотических островах, под пальмами и лазурным небом. На любом фешенебельном курорте соответствующего уровня, лишь бы он не был отягощен заключенными с Отечеством договорами об экстрадиции преступников. Ни в какие акции «особо прибыльных промышленных предприятий» никто, естественно, не вкладывал ни копейки. Ничего прибыльнее «Нашего будущего» и Сатана бы, пожалуй, не придумал.
– Что им от меня надо? – поинтересовался Правилов, имея в виду членов нагрянувшей комиссии из департамента по надзору за деятельностью комбанков.
