— Чем же я могу ему помочь? — задумчиво спросил Званцев.
— Можете, можете! Вы лучше меня придумаете как. Недаром вы Лунник!
Заступничество Тамары произвело на Званцева большое впечатление. Ему было и жаль Клушанцева, да и самому не хотелось терять шанс увидеть на экране свое творение, которое утверждено в плане и финансировано. Но он решительно не знал, как поступить. Терять дружбу с Витухновским он не хотел и мучительно думал до самой Москвы как повернуть сюжет, от чего отказаться, что уже стало частью его самого.
И эти терзания не оставили его, когда он ехал на Истру к жене и мальчонку. “Чего доброго начал ходить!”
Его приезд раньше времени обрадовал на даче всех. И Таню с малышом, и Женю с Валей Загорянских, и маму, Магдалину Казимировну, приехавшую из Лося учить внука ходить. Она привезла ему в подарок шкатулку с крохотной автомашинкой внутри. На крышке была репродукция картины Васнецова “Три богатыря”.
Глядя на нее, Званцева, как ударом молнии, озарило. Кому совершать ныне великие подвиги, как не таким вот богатырям. Есть они и теперь в нашем народе. И долг писателя показать их в свершении такого подвига, и связан он должен быть, если думать о завтрашнем дне, с космосом. А там не одна Луна, есть планеты перспективнее в части возможных приключений. И не к мертвой Луне, скорее, к Марсу или к загадочной Венере протянем мы не сегодня-завтра руку, где раздолье для фантазии!
Плохо спал Саша в эту ночь, а утром торопился в Москву, позвонить по телефону Клушанцеву и сообщить, что он мог бы снять фильм не о Лунной дороге, а о Планете бурь, какой представил себе Званцев Венеру.
И он рассеянно выслушивал поручения, какие ему давали выполнить в Москве.
Надо расставить вехи возможного фильма. Михаил Семенович едва ли согласиться снова впрячься в их упряжку, надо надеяться только на себя: три богатыря, три характера: командир корабля, Илья — бывалый космонавт. И двое других: один, как Добрыня Никитич, мудрый, спокойный, другой молодой, как Алеша Попович, отважный и отчаянный. А что их встретит на Венере, само собой скажется, достаточно поставить их в необычные условия. Они начнут действовать сами.
Две дачи Фельдманов стояли на склоне былого берега древней полноводной Истры, поднимавшей берега. В одной жил сам профессор Фельдман с женой, в другой его дочь Валентина Александровна, с мужем Женей Загорянским и их друзьями Званцевыми.
Чуть выше дачи стояла сторожка. На идущей к ней дорожке бабушка Магдалина Казимировна учила внука Никтенка, которому не было еще года, делать первые шаги.
— Он идет! Смотрите, самостоятельно идет! — воскликнула баба Му, как внучек звал ее.
Другая бабушка, мать Тани, Наталья Александровна играла рядом в пинг-понг с соседским мальчиком Максимом, сыном прославленного композитора Дунаевского. Он станет главным дирижером Мюзик-холла и, как и отец, тоже композитором, автором полюбившейся в народе песенки мушкетеров из фильма “д’Артаньян и три мушкетера”. Но тогда ему было только 12 лет, и он очень огорчился, проиграв старой тете, а она, несмотря на свой возраст, всех обыгрывала.
— Я пойду, а то мама приедет, — сказал обиженный мальчик.
— Так она же сюда приедет, Максимушка. Дядя Саша ее в машине привезет.
Действительно, Таня просила Сашу заехать за Зоей Пашковой в оперетту, где она была на репетиции, и привезти жену Дунаевского на дачу.
И все с нетерпением ждали появления знакомой "Волги" на крутом спуске. И когда она показалась, Максим побежал ей навстречу. Машина остановилась, и в открывшуюся дверцу вышел улыбающийся Званцев, держа в руке большой пакет. Ему хотелось кричать от радости. В пути он обдумал всю “Планету бурь”, ставить которую Клушанцев по телефону согласился.
Максим стоял с разочарованным вытянувшимся лицом.
— А где Зоя? — спросила Таня.
— Какая Зоя? — удивился Званцев, отрываясь от своих мыслей.
— Зоя Пашкова, жена Дунаевского, которую ты должен был захватить из оперетты и привезти сюда. Ты что? Забыл?
— Я помнил, хорошо помнил, что должен что-то привезти. А вчера был разговор, что у нас кончились помидоры. И я поехал на Центральный рынок и купил помидоров. Вот возьми.
