Том 1. Фаэты

Размах от сказки до предвидения,

От ящеров до дальних звезд.

Уносит нас земель за тридевять

Фантастика ума и грез.

Так наш выдающийся писатель-фантаст Александр Петрович Казанцев воспевает в сонете «Ода фантастике» любимый вид литературы, которому посвятил свой талант.

«Я считаю себя учеником Алексея Толстого. Его беседа со мной, только начинавшим свой литературный путь, помогла мне окончательно выбрать то направление в фантастике, которого я придерживался всю жизнь», пишет он в статье «Фантастике надо верить!». Ее заглавием послужила сказанная автору фраза Алексея Николаевича, признававшего необходимым свойством фантастического произведения его правдоподобие, связь с реальностью, что стало главным и для творчества А. Казанцева.

По его мнению, единомышленники А. Толстого в области научной фантастики — И. Ефремов, В. Обручев, А. Беляев — создали известные научно-фантастические книги, в которых богатство замысла сочетается с исследованием характеров энергичных, самоотверженных людей, готовых к научному подвигу, идущих на риск во имя великой цели. Как и эти писатели, Казанцев стремится с помощью творческого воображения проникнуть в различные исторические эпохи, запечатлеть вдохновенных творцов и мыслителей, чьи идеи определяют искания человечества в прошлом и будущем, затрагивают животрепещущие проблемы современности.

Писатель исходит из того, что нельзя превращать вымысел в самоцель, отрывая его от жизни, пользуясь беспредельными возможностями воображения. «Мечта тогда ведет вперед, когда она отталкивается от действительности», — утверждает он. А в предисловии к книге одного из молодых авторов замечает: «Фантастика, в особенности научная фантастика, ограничивает фантаста требованиями правдоподобия нарисованного, короче говоря, жизненность фантастики определяется ее реальностью!» Поэтому в своих произведениях Казанцев всегда старается найти подтверждение достоверности фантастической выдумки, окружить ее знакомыми, зримыми деталями. Именно этой достоверностью, а также художественным мастерством, в сочетании со свежестью и дерзостью гипотез, притягательны его книги. На чтении их воспитано и выросло уже не одно поколение, и многим читателям, как свидетельствует писательская почта, произведения Казанцева помогли в определении жизненного пути, многих подтолкнули к серьезному исследованию не изученных наукой проблем.

В критических статьях о творчестве Казанцева его часто называют «генератором идей», «подвижником мечты», «возмутителем спокойствия». Его произведения обладают поразительной способностью будить мысль, порождать дискуссии. По сей день продолжаются споры ученых и фантастов разных стран о загадке Тунгусского метеорита. В новаторском рассказе — гипотезе «Взрыв» (1946) Казанцев выдвинул свое объяснение катастрофы в сибирской тайге (1908), предложив считать происшедшее там не результатом падения метеорита, а следствием гибели инопланетного космического корабля с ядерным топливом.

Немало энтузиастов приняли участие в экспедициях на Подкаменную Тунгуску, чтобы найти подтверждение или опровержение гипотезе фантаста, на возникновение которой повлияли его размышления об испытании атомной бомбы в Хиросиме и беседа с академиком Л. Д. Ландау. Памятные встречи с ним и другими выдающимися людьми ХХ века — учеными, писателями, политиками — играют в творчестве Казанцева не менее важную роль, чeм его собственные изобретательские искания.

По водом к созданию произведения, открывающего настоящее собрание сочинений писателя, послужила встреча автора с великим физиком нашего столетия Нильсом Бором. Они говорили о возможной причине гибели загадочной планеты Фаэтон (в романе — Фаэна), от которой остались только обломки в виде кольца астероидов. Казанцев предположил, что планета стала жертвой ядерной войны ее обитателей, вызвавших сверхмощный термоядерный взрыв. Присутствовавший при беседе Леонид Соболев вспоминал, с какой серьезностью отнесся к этой версии Нильс Бор, согласившийся с реальностью гипотезы о разрушении планеты и высказавшийся за запрещение атомного оружия.