Тогда майор понял всё! Все цели операции противника стали кристально ясны, сложились в единую законченную картину. Враг уничтожил на входе основные силы защитников фрегата. Затем сковал боем оставшиеся подразделения, сымитировав атаку по самому очевидному направлению. После чего полностью уничтожил энергетический потенциал корабля, чтобы окончательно деморализовать его команду, лишить её возможности защищаться. И начал… спиливать орудийные системы корабля! А вот этого, самого главного, ради чего враг затеял такую комбинацию, майор решительно не понимал. Зачем вражескому крейсеру понадобились орудийные блоки, мать его, фрегата!
Когда операция по изъятию орудий фрегата и его боезапаса была завершена, я вернулся в основной коридор, где Ри с основным отрядом наших десантников продолжала отвлекать на себя силы защитников. Вообще, вся операция была от и до спланирована валькирией, и я, если честно, до самого конца не верил в её успех. Что-то, но должно, просто обязано было пойти не так! Ведь любой шальной выстрел орудия фрегата на таком расстоянии от нашего крейсера, как минимум, повредит сегмент бесценной брони, а, как максимум, может наделать тех ещё разрушений. Да, обесточили тут всё. Да, деморализовали командование, заставили его трястись за свои шкуры, а не за дорогостоящее высокотехнологичное оборудование. Даже десант отвлекли, чтобы там до самого последнего момента не догадались о цели нашей операции. Но что-то просто обязано было пойти не так! Однако же, не пошло.
— Ри, можешь закругляться. Мы всё вычистили, до чего смогли дотянуться. Даже кое-что из уцелевшего с правого борта спилили.
— Отлично! Ты как, сам их добьёшь, или мы вместе выступим?
— Постой, давай с ними сначала поговорим.
— Да ну тебя! Что с ними разговаривать?
— Ри, ты ведь не в стае валькирий. Это такие же сограждане Литании, как и наши ребята. Сержант, вот ты что думаешь насчёт выживших? Дать им выжить?
— Они отлично дрались. У них великолепный командир. Может, мы даже где вместе пересекались по службе. Если нет надобности убивать, пусть живут. Я тебя поддерживаю, капитан.
— Предатель! — недовольно надула губки валькирия, но так, чисто из вредности. На самом деле ей самой уже порядком надоело это дурацкое противостояние.
Ребята с той стороны, в самом деле, показали себя интересными противниками. Они столько атак-контратак друг на друга провели! Такие шахматные комбинации устраивали с их главным! Если бы у неё уже не было мальчика, она точно попыталась бы познакомиться с командиром защитников фрегата. Естественно, этого она никому рассказывать не собиралась, разве что Леону после акции. В спальне.
Я вышел из-за импровизированного укрепления. Один, без оружия, если не считать закреплённый за спиной двуручник. Такой маленький в сравнении с закованными в ходячие гробы четырёхметровой высоты десантниками. Однако моё появление в ореоле защитных полей произвело на противоположную сторону неизгладимое впечатление. Они больше не стреляли, даже несмотря на то, что я не заявился в качестве парламентёра. Похоже, поняли, кто перед ними.
— Господа десантники. Я хотел бы поговорить с вашим командиром.
Вперёд выдвинулся один из гробов, увешанный помимо оружия какими-то сложными передающе-принимающими устройствами и мини-ангарами для беспилотников. Очевидно, это было что-то типа командной машины десанта.
— Майор Гринг. О чём ты хочешь говорить, мечник?
— Я не желаю вас убивать. Моя валькирия довольна дракой, пусть все останутся на исходной. Формальная капитуляция мне не нужна. Твоё слово, что до нашего ухода никто на этом корабле не произведёт ни одного выстрела — и мы расходимся.
— Эй, эй, не так быстро, — рядом со мной встала моя дама. Уже без брони, обрызгав меня водопадом своих рыжих непослушных волос. — Майор, давай, вылезай. Хочу познакомиться. Это ведь ты тут партии со мной разыгрывал?
— Валькирия? Б…дь, а я-то думал, кто тут такой умный нашёлся… — майор открыл свой гроб и безбоязненно вылез наружу.
Гринг оказался весьма колоритным мужиком. Лет тридцати пяти, но уже полностью седой. С безразличными ко всему чёрными глазами. Такие глаза часто бывают у профессиональных убийц. — А кем, собственно, был опытный десантник? Убийцей. Оно и понятно, работа такая. Сильный, мускулистый, приземистый, он производил неизгладимое впечатление, буквально пригибая к земле своей харизмой. Ри рядом со мной поцокала языком.
