Когда рвануло, мощные энергетические удары прошлись по полям, которыми я предусмотрительно напитал всё пространство вокруг капсулы. Над планетой расцветал очередной цветок, на этот раз сотканный не из композитов, но из энергий и рвущегося на свободу тепла. Впрочем, череда физических последствий от взрыва быстро минула, и я направил свою капсулу в атмосферу. От станции и грозных боевых платформ остался лишь безобидный космический мусор. Теперь предстояла вторая фаза операции — посадка на враждебную планету, считающую всё, что прилетает из космоса, угрозой для земных обитателей.
Вхождение в плотные слои атмосферы ознаменовалось целым ворохом заполошных сигналов с внешних датчиков. Но техника вела себя отлично. Тряски я не ощущал, перегрузок тоже — гравикомпенсаторы, пусть и слабые, но отрабатывали свою задачу по полной. Траектория также выдерживалась чётко.
Прошло ещё с полчаса, и на панели появились новые пиктограммы, предупреждающие об облучении корабля какими-то волнами с поверхности. Я тут же выдал в эфир заполошный сигнал «SОS», его земную интерпретацию. Конечно, это не гарантировало безопасности, но давало хоть маленький, но шанс, что удастся проскочить без огневого контакта. Щас! Ещё минут через сорок электроника засекла стремительно несущуюся к аппарату хищную тушу и предупредила о ракетной атаке. Да, система предупреждения в аппарате была, а вот с системой противодействия всё обстояло куда хуже… Её не было. От слова «совсем».
Вероятность ракетной атаки мы с Валери оценили в девяносто три процента — наученные горьким опытом земляне просто не стали бы проверять, а что это такое к ним падает на голову? Куда проще сразу попытаться уничтожить потенциально опасный объект на подлёте. Мало ли что ещё затеяли коварные пришельцы? Может, это кварковая или ещё какая херарковая бомба? Поэтому все надежды мы возлагали на мою пелену. Признаться, когда Высшая предложила её использовать, скажем так, не по прямому назначению, я был сильно удивлён. Мне до того даже в голову не могло прийти, что пелена способна погасить удар о поверхность. Когда во время достопамятной десантной операции пришлось использовать её для защиты корабельного сердца, там помимо энергетического кокона была ещё вполне ощутимая физическая броня. Сейчас же на мне был лишь стандартный комбинезон-скафандр гражданского космофлота Литании. Толку-то с него при таких перегрузках? Но моя республиканка была уверена в успехе, и причин ей не доверять у меня не было.
Туша ракеты на голографической проекции казалась громоздкой и неповоротливой. Она медленно ползла, словно продираясь через толщу мешающего ей воздуха. Происходи всё это в космосе — уже давно бы достигла цели, здесь же ей слишком мешал воздушный кисель, упорно тормозящий её силой трения, да и гравитация планеты вносила свой посильный вклад… Но вот тягостное ожидание завершилось. Мощный взрыв десятков килограмм сильнейшей взрывчатки, помноженный на разброс поражающих элементов, буквально испарил часть высокопрочной обшивки утлого судёнышка. Однако мне было уже всё равно, так как за доли секунды до столкновения я запустил систему катапультирования. Такая здесь тоже наличествовала, даже специальный парашют имелся, но мне он был без надобности — необходимо было поддерживать выбранную траекторию, что с парашютом оказывалось невыполнимой задачей. Зато добавленные моими техниками в конструкцию спасательного кресла маневровые двигатели должны были справиться с задачей на ура.
Оповещать о ракетной или иной атаке меня теперь было некому. Кресло — оно и в Африке кресло. Пусть я и закутал нас с ним в кокон, это не делало его высокотехнологичным аналогом спускаемого аппарата. Но землянам кресло явно чем-то не понравилось, потому что очень скоро по мне открыли огонь уже с поднятых по тревоге перехватчиков. Движки сразу оказались бесполезны, так как сила взрывов, которыми вмиг расцветилось защитное поле, лишила полёт управляемости. Со стороны было похоже, будто гигантские стремительные птицы самолётов разумны, и просто решили поиграть моим коконом в футбол. Только запредельная скорость падения, набранная ещё в аппарате и частично передавшаяся нам с креслом, позволяли сохранять общее направление движения.
