Нам же ни в коем случае нельзя было ослаблять волну. Нужно было продолжать бить, и отнюдь не только информационно. Под это дело просто ошалевшая от произведённого нашей операцией эффекта Фрина, наплевав на все мыслимые меры предосторожности, подняла на уши всех местных функционеров дальней разведки. Нам с Ри были предоставлены все возможные ресурсы разведки здесь и сейчас, а равно и финансовые и ресурсные возможности Республики в колонизируемом секторе. По сути, я получил полный карт-бланш на дальнейшее нагнетание обстановки.
Почему Республика вцепилась в информационную волну? Да банально потому, что из-за неё начала страдать система принятия решений в Совете Литании. Решения начали запаздывать, реализация начала пробуксовывать — и всё из-за царящей в правящих кругах и около них ситуации растерянности. Властители же тоже люди, и нестандартная ситуация просто выбила их из колеи. И эту ситуацию первыми непосредственно ощутили ласточки, когда интенсивность противодействия флота их операциям снизилась на десяток-другой процентов. От одной информационной акции! А если мы продолжим давить на своём внутреннем фронте дальше? Принимающий решения актив Республики не страдал косностью. Напротив, девочки и мальчики здесь были умны, пластичны, опытны, рисковы, а потому просто по своему менталитету не могли не попробовать разыграть в противостоянии новую карту.
Но все эти события разворачивались уже позже, сейчас же я сидел в зоне ожидания транспортного терминала и ошарашенно «ловил волну», наблюдая за брызжущими слюной журналистами, передающими всё происходящее в прямом эфире. И уже сейчас ощущал, что дело пошло, что мы не зря столько ресурсов вложили в ту операцию по отлову функционера контрразведки. Интуиция Критыча оказалась пророческой и, можно сказать, дала нам огромный задел для дальнейших свершений.
Другим краем сознания я наблюдал за развитием ситуации с пущенным в разнос транспортом. Собственно, ради него я и задержался. Была существенная вероятность, что бардак местных служб пересилит их реальный потенциал, и они упустят возможность самостоятельно разрешить проблему с транспортом. Становиться же причиной гибели тысяч ни в чём не повинных людей мне не улыбалось. Совесть потом замучает — ради такой мелочи, как заявка о себе, жертвовать чужими жизнями! Да ещё и жизнями гражданских! Нет, я не был полковником Левинсоном, чтобы безучастно смотреть на бессмысленное смертоубийство.
Мечник ведь не только уничтожать может. В конце концов, защита научной партии — такая же важная для него задача, как и уничтожение полями потенциальной и актуальной угрозы. Вот я и собирался в случае необходимости закапсулировать пеленой эпицентр взрыва, а заодно рассечь, разметать микронной паутиной полей элементы идущей реакции. Проведённые нами с Валери расчёты показывали, что шансы на это весьма и весьма высоки. А нет — сдохну вместе со всеми участниками действа. Тогда совесть точно успокоится, вернее — упокоится навсегда. Но моего вмешательства не потребовалось. Решающим фактором стало подключение к операции крупных кораблей флота. Линкоры висели здесь для прикрытия системы от возможной атаки Республики. Не прикрыли. Не на то были заточены, но хотя бы негативные последствия нашей подрывной деятельности нивелировали.
Я поднялся от барной стойки, рассчитался с автоматическим терминалом. Мазнул напоследок взглядом по обширному холлу, почти пустому, и направился к ожидающему меня частному борту, никакого отношения не имеющему ни к Республике, ни к пиратам, ни к колонии Дальняя. Только в голове намертво засело словосочетание, которое мне определённо нравилось — «Меч Республики». Чувствую, оно приживётся в Литании, и, боюсь, переживёт и нынешнюю, и будущую её власть. Потому что такие события, каким мы с Ри неосознанно дали толчок своим смелым до наглости рейдерством, происходят лишь один раз в целую эпоху.
