— Да, мне нужен здесь такой, как он, — признал шериф. — Очень нужен. — Надел ботинки и застегнул три верхние пуговицы на ширинке.
Вместе с Макомбером они пошли в контору.
— Не съездить ли тебе в Лос-Анджелес? — поинтересовался мимоходом шериф у Макомбера.
Тот пожал плечами.
— Кому-то же надо ехать.
— Ах, мой добрый, старый Макомбер! — саркастически воскликнул шериф. — Главная опора всей полиции, всегда хранивший ей неколебимую верность.
— Мне хорошо знакомо это дело, — серьезно откликнулся Макомбер. — Вся изнанка, так сказать.
— Учти: там полно смазливых девиц, я читал в газетах, и все мужчины, даже такие толстые, как ты, должны уделять им внимание. Ты, конечно, возьмешь с собой жену, Макомбер? — И, ткнув его большим пальцем под ребра через слой жира, засмеялся.
— Кто-то все же должен туда поехать, — с невозмутимым видом повторил Макомбер. — К тому же так хочется взглянуть на Голливуд. Сколько я читал о нем!
Когда вошли в кабинет, второй помощник шерифа живо соскочил с вращающегося стула и уступил место законному владельцу. Тот важно опустился на него, опять расстегнув три верхние пуговицы на ширинке; открыл ящик, вытащил гроссбух, дыша через широко открытый рот из-за угнетающей жары. — Ну скажите мне на милость, разве может нормальный человек жить в таком месте, как это? — Он с раздражением разглядывал раскрытый гроссбух. — Ну вот, нет ни пенни — ни одного завалящего пенни; поездка в Ниди за этим Букером исчерпала все наши фонды. Мы не получим теперь новых средств, по крайней мере, два месяца. Замечательная у нас страна. Стоит схватить одного мошенника — и все, закрывай свой полицейский бизнес на целый сезон. Ну, чего ты на меня так уставился, Макомбер?
— Чтобы послать человека в Лос-Анджелес, потребуется не менее девяноста долларов. — Макомбер осторожно опустился на маленький стульчик.
— У тебя они есть? — осведомился шериф.
— А ко мне какое это имеет отношение? — спросил Макомбер. — Речь об известном преступнике.
— Может, вам удастся, — вмешался второй помощник, — убедить Лос-Анджелес подержать его там еще месяца два?
— Да у меня, клянусь, работают копы с мозгами! — подхватил шериф. — Занимать ни у кого не придется — приятно сознавать. — И повернулся к телефону. — Ну-ка, соедините меня с Главным полицейским управлением в Лос-Анджелесе.
— Этим делом занимается полицейский по имени Свонсон, — подсказал Макомбер. — Он ждет вашего звонка.
— Попробуйте заставить их там, в Лос-Анджелесе, поймать убийцу, — с горечью посоветовал шериф, — тогда увидите… Только и способны ловить таких преступников, что грабят товарняки.
Пока шериф ожидал связи, Макомбер повернулся всем своим грузным телом, с приклеившимися к покрытому желтым лаком стулу штанами, и выглянул через окно на безлюдную улицу: она вся побелела на раскаленном солнце, а на проезжей части то здесь, то там появляется и лопается на расплавленном жарой асфальте отвратительный пузырь.
В эту минуту он всем своим нутром, под толстым слоем жира, ненавидел этот Гэтлин, штат Нью-Мексико. Окраина пустыни, самое подходящее место для больных туберкулезом. Вот уже двенадцать лет торчит он здесь, ходит дважды в неделю в кино, слушает нудные разглагольствования жены — он, такой жирный человек. Если ты намерен умереть здесь, в Гэтлине, — обязательно разжиреешь. Двенадцать лет, размышлял он, двенадцать лет смотреть на эту безлюдную улицу, где, может, и появится кто, но только в субботу. Он уже мысленно представлял себе, как выходит из парикмахерской в Голливуде, как непринужденно, словно мальчишка, ведет блондинку с осиной талией в бар, выпивает пару пива, разговаривает с ней, смеется — точно так, как разговаривают и смеются миллионы людей вокруг. Там по улицам запросто ходят такие знаменитости, как Грета Гарбо, Кэрол Ломбард, Алиса Фэй1. «Сара, — торжественно сообщит он жене, — мне нужно съездить в Лос-Анджелес, по делам государственной важности. Не жди меня раньше чем через неделю».
— Ну? — шериф говорил в трубку. — Ну, я спрашиваю! Это Лос-Анджелес?
Девяносто долларов, каких-то вшивых девяносто долларов… Он перестал глазеть на улицу. Шериф произнес:
