Макомбер сидел на вращающемся стуле, засунув ноги в корзину для мусора, — слишком полный мужчина, он не мог высоко задрать их, положив на крышку стола.
Глаза его не отрывались от плакатика на противоположной стене: на нем довольно крупными буквами было напечатано: «Разыскивается совершивший убийство Уолтер Купер. Вознаграждение за поимку четыреста долларов». Иногда он целую неделю, все семь дней, сидел на своем месте, постоянно глядя в одну и ту же точку — туда, где виднелась строка «четыреста долларов», — и выходил из своего кабинета, только чтобы перекусить, или пообедать, или домой, чтобы поспать ночью, часов так около десяти.
Макомбер, третий помощник шерифа, постоянно торчал в своем офисе: ему ужасно не хотелось возвращаться домой и встречаться с женой. После полудня приходил второй помощник шерифа и тоже садился напротив стены, внимательно разглядывая строчку «четыреста долларов».
— Я вот здесь прочитал в газетах, — начал Макомбер, чувствуя, как крупные капли пота с шеи проникают под воротник рубашки, — что в штате Нью-Мексико самый здоровый климат в мире. Ты только посмотри, как я потею. Ну какой же он здоровый!
— Ты ужасно толстый, черт бы тебя побрал. — Взор второго помощника шерифа был прикован к притягательной строчке «четыреста долларов». — Ну и чего же ты хочешь?
— Такая жара, что хоть жарь на солнце яичницу. — Макомбер бросил быстрый взгляд на пылающую жарким солнечным светом улицу. — Мне нужен отпуск. Тебе тоже. Всем пора в отпуск. — И устало выпростал пистолет в кобуре оттуда, где он увяз в мощной жировой прослойке. — Почему бы этому Уолтеру Куперу не войти к нам вот сейчас в эту минуту? И ведь не приходит же это ему в голову!
Зазвонил телефон, Макомбер снял трубку; послушал, ответил:
— Понятно, да, но шериф сейчас решил вздремнуть. Я все ему передам, гудбай! — И медленно положил трубку на рычаг; что-то мелькнуло в его глазах. — Звонили из Лос-Анджелеса, — объяснил он. — Поймали Брисбейна; посадили в местную тюрьму.
— Получит лет пятнадцать, не меньше, — предположил второй помощник. — Его сообщник тоже такой срок заработал. Теперь им вдвоем не так скучно сидеть будет.
— Ну, это мое дело. — Макомбер медленно надевал шляпу. — Я первым заглянул в товарный вагон, когда они забрались в него. — У двери обернулся. — Кому-то надо поехать в Лос-Анджелес — забрать Брисбейна и доставить его сюда. По-моему, это должен сделать я. Что скажешь?
— Конечно, ты, кто же еще? — согласился второй помощник шерифа. — Какое заманчивое путешествие! Голливуд! Девчонки там, в Голливуде, первый класс. — Он в задумчивости покачивал головой. — Недурно бы повеселиться в этом городе.
Макомбер не торопясь шел к дому шерифа — ну и жарища, неважно он ее переносит, — думая о соблазнительном, веселом Голливуде. Осторожно, ловко нес свое крупное тело, весом не менее, пожалуй, двухсот сорока фунтов, и внимательно поглядывал по сторонам.
— Ах, ради Бога, не надо! — воскликнул шериф, когда Макомбер рассказал ему о Брисбейне. Сам он еще до конца не проснулся: сидел на краю дивана, где еще минуту назад лежал без обуви после сытного ланча, с расстегнутыми пуговицами на ширинке. — Мы же признали подсудимого по этому делу виновным.
— Брисбейн — хорошо всем известный преступник, не забывайте, — напомнил Макомбер. — Проник в товарный вагон с целью хищения.
— Да, знаю, проник в товарный вагон, и именно с такой целью. Стащил, кажется, два пальто и пару носков. И из-за этой чепухи мне направлять за ним своего человека аж в Лос-Анджелес? Даже если потребовать у них там, в Лос-Анджелесе, выдать нам убийцу, так на это уйдет как минимум лет двадцать! Ну зачем ты меня разбудил? — Шериф был раздражен.
— Из Лос-Анджелеса просили меня перезвонить им как можно скорее, — ровным тоном объяснил Макомбер. — Хотят знать, что им с ним делать. Избавиться от него желают, это точно. Орет, сообщили, во все горло целый день. От этого постоянного истошного ора у всех осужденных в тюремном блоке голова идет кругом. Так они сказали.
