— Знаменитая грудь открыта для всеобщего обозрения, — заметил Тони.
У писателя были дерзкие усы и очки в стальной оправе. Как заметил Литс, этот человек был крупным, достаточно крупным для игры в Большой Десятке, но сейчас он был охвачен пьяной грубой благожелательностью, готовой распылить целое состояние на всех, кто встречался на его пути. Несколько раз за время своего путешествия писатель останавливался, словно хотел сделать привал, но каждый раз Роджер дергал его, срывал с места и подтаскивал еще чуточку поближе.
— Мистер Хем, — объявил Роджер, когда сумел подвести здоровенного мужика достаточно близко. — Мистер Хем, я хочу представить вам двух чертовски боевых офицеров Второй мировой войны.
— Доктор Хеморроид, лекарство для бедных, — представился писатель, протягивая свою лапищу.
Литс пожал ее.
— Я обожаю «Фиесту», — сказал Тони. — Это поистине ваше лучшее произведение. Такое женственное. Такое удивительно женственное. Нежное, в пастельных тонах. Кажется, что оно написано очень милой леди.
Писатель пьяно оскалился.
— Все англичане меня ненавидят, — объяснил он Сьюзен. — Но это меня нисколько не трогает. Какого дьявола, майор, давай, продолжай меня ненавидеть. Эта поганая страна — твоя, ты можешь ненавидеть здесь любого на свой чертов выбор. Сестричка, вы очаровательны.
— Она замужем, — вмешался Литс.
— Спокойней, капитан, спокойней, я еще не выдвинулся на позиции. Вы, ребята, сражаетесь, и за это я вас уважаю. Никаких проблем, никакого беспокойства. Сестричка, вы действительно очаровательны. Вы замужем за этим парнем?
Сьюзен хихикнула.
— Она замужем за парнем, который плавает на корабле. Сейчас он на Тихом океане, — ответил за нее Родж.
— Так, так, — сказал писатель.
— Хем, тут есть еще кое-какие люди, — начал было Родж.
— Не так быстро, юноша. Это, похоже, очень многообещающая встреча, — заявил писатель, похотливо улыбаясь и кладя руку на плечи Сьюзен.
— Эй, приятель, — предупредил Литс.
— Только без драки, — попросила Сьюзен. — Я ненавижу драки. Мистер Хемингуэй, пожалуйста, уберите руку с моего плеча.
— Милочка, я положу свою руку куда угодно, только назови куда, — пообещал Хемингуэй, убирая руку.
— Запихни ее себе в зад, — предложил Литс.
— Нет, правда, капитан. У меня нет к вам ничего, кроме уважения. Вы те ребята, которые загонят этих варваров в могилу. Закопаете фрицев в землю, да, майор? Теперь уже со дня на день. Это, черт подери, может произойти теперь в любой день. Юноша, а как насчет того, чтобы дать папе выпить? На пару пальцев виски. Безо всякого льда. Теплое и чистое.
— Война — это ад, — сказал Литс.
— Скольких фрицев ты уложил? — спросил Хемингуэй у Литса.
Литс ничего не ответил.
— Ну, сынок? Пятьдесят? Сотню? Две тысячи?
— Какой-то ужасный разговор, — сказала Сьюзен. — Давай уйдем отсюда.
— Так сколько, капитан? Столько же, сколько и майор? Могу поспорить, что он уложил целую тьму. Есть британские специальные отряды, которые ходят за линию фронта. Режут их ножами, ножами, черт подери, прямо по глотке. Кровища повсюду. Так сколько же, капитан? Ну?
Литс сказал, что он не знает, но не очень много.
— Стреляешь по машинам, пока они не взорвутся, — объяснил он, — так что и не чувствуешь, что кого-то убиваешь.
— Пожалуйста, давайте сменим тему, — взмолилась Сьюзен. — Все эти разговоры про убийства вызывают у меня головную боль.
— Никакая охота не сравнится с охотой на человека, — провозгласил Хемингуэй, — а тот, кто достаточно долго охотился на вооруженного человека, больше уже ни о чем другом и не помышляет.
— Я никогда об этом не думал, — сказал Литс. Он с горечью вспомнил трассирующие пули, разлетающиеся по траве, вздымая фонтаны земли, треск автоматов и разрывающий вселенную грохот 75-миллиметровых танковых орудий. — Это было чертовское месиво. Совсем не похоже на охоту.
— Нет, правда, я не позволю этой чепухе испортить мне вечер. Давай. Джим, пошли отсюда, — сказала Сьюзен и потащила его к выходу.
Они шли по холодным и мокрым предрассветным улицам Лондона. Над безликими рядами зданий, образующих стены коридора, по которому они шли, начал разливаться ледяной свет. И снова пополз туман. В этот час улицы были пустыми, если не считать случайно попадавшихся военных джипов и проскакивающих время от времени одиноких черных такси.
