2.1. Что позволяет увидеть «глокая куздра»
академика Л.В. Щербы
Выработку ответов на поставленные выше вопросы начнём с
эпизода, описываемого Львом Васильевичем Успенским (1900 —
1978) в его книге «Слово о словах» (1954 г.):
«Много лет тому назад на первом курсе одного из
языковедческих учебных заведений должно было
происходить первое занятие — вступительная лекция
по “Введению в языкознание”.
Студенты, робея, расселись по местам: профессор,
которого ожидали, был одним из крупнейших советских
лингвистов. Что-то скажет этот человек с европейским
именем? С чего начнёт он свой курс?
Профессор снял пенсне и оглядел аудиторию до-
бродушными дальнозоркими глазами. Потом, неожи-
данно протянув руку, он указал пальцем на первого по-
павшегося ему юношу.
— Ну, вот… вы… — проговорил он вместо всякого
вступления. — Подите-ка сюда, к доске. Напишите…
напишите вы нам… предложение. Да, да. Мелом, на
доске. Вот такое предложение: “Глокая…” Написали?
“Глокая куздра”.
У студента, что называется, дыхание спёрло. И до
того на душе у него было неспокойно: первый день,
можно сказать, первый час в вузе; страшно, как бы не
осрамиться перед товарищами; и вдруг… Это походило
на какую-то шутку, на подвох… Он остановился и недо-
умённо взглянул на учёного.
Но языковед тоже смотрел на него сквозь стёкла
пенсне.
— Ну? Что же вы оробели, коллега? — спросил он,
наклоняя голову. — Ничего страшного нет… Куздра как
куздра… Пишите дальше!
Юноша пожал плечами и, точно слагая с себя вся-
кую ответственность, решительно вывел под диктовку:
“Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бо-
крёнка”.
Глава 2. Миропонимание, мировоззрение: типы
В аудитории послышалось сдержанное фырканье.
Но профессор поднял глаза и одобрительно осмотрел
странную фразу.
— Ну вот! — довольно произнёс он. — Отлично.
Садитесь, пожалуйста! А теперь… ну, хоть вот вы…
Объясните мне: что эта фраза означает?
Тут поднялся не совсем стройный шум.
— Это невозможно объяснить! — удивлялись на ска-
мьях.
— Это ничего не значит! Никто ничего не понима-
ет…
И тогда-то профессор нахмурился:
— То есть как: “никто не понимает”? А почему, поз-
вольте вас спросить? И неверно, будто вы не понимае-
те! Вы отлично понимаете всё, что здесь написано…
Или — почти всё! Очень легко доказать, что понимаете!
Будьте добры, вот вы: про кого тут говорится?
Испуганная девушка, вспыхнув, растерянно про-
бормотала:
— Про… про куздру какую-то…
— Совершенно верно, — согласился учёный. —
Конечно, так! Именно: про куздру! Только почему про
“какую-то”? Здесь ясно сказано, какая она. Она же “гло-
ка-я”! Разве не так? А если говорится здесь про
“куздру”, то что за член предложения эта “куздра”?
— По… подлежащее? — неуверенно сказал кто-то.
— Совершенно верно! А какая часть речи?
— Существительное! — уже смелее закричало че-
ловек пять.
— Так… Падеж? Род?
— Именительный падеж… Род — женский.
Единственное число! — послышалось со всех сторон.
— Совершенно верно… Да, именно! — поглаживая
негустую бородку, поддакивал языковед. — Но поз-
вольте спросить у вас: как же вы это всё узнали, если,
по вашим словам, вам ничего не понятно в этой фразе?
По-видимому, вам многое понятно! Понятно самое
главное! Можете вы мне ответить, если я у вас спрошу:
что она, куздра, наделала?
— Она его будланула! — уже со смехом, оживлённо
загалдели все.
55
Основы социологии
— И штеко притом будланула! — важно проговорил
профессор, поблёскивая оправой пенсне. — И теперь я
уже просто требую, чтобы вы, дорогая коллега, сказали
мне: этот “бокр” — что он такое: живое существо или
предмет?
Как ни весело было в этот миг всем нам, собрав-
шимся тогда в той аудитории, но девушка опять расте-
рялась:
— Я… я не знаю…
— Ну вот это уж никуда не годится! — возмутился
учёный. — Этого нельзя не знать. Это бросается в гла-
за. — Ах да! Он — живой, потому что у него “бокрёнок”
есть.
Профессор фыркнул.
— Гм! Стоит пень. Около пня растёт опёнок. Что же,
по-вашему: пень живой? Нет, не в этом дело. А вот,
