— Народ обманывать не надо,— согласился Урандай,— старикам говорить неправду стыдно.
— Воля ваша, старики. Вы можете нам не верить,— обиженно произнес Мырзанай,— но мы сказали правду. И скоро вы об этом узнаете.— Отойдя в сторону, прошипел на ухо Атлашу:— Испортил все! Теперь нам в это дело соваться нельзя. Теперь надо Ковяжа вместо Туги. Он старший в роде.
— Старший Аказ. Если придет — его выберут.
— Был бы жив — давно пришел бы...
Старый Туга умирал.
Сидит у изголовья Туги древний Сарвай, трет пальцем воспаленные глаза. Он, говорят, намного старше Туги, а вот жив еще. Сидит, свесив голову, Эшпай—лучший друг Туги. Тут же рядом с ним Алдуш и Атлаш. Япык-коробейник тоже тут. Хоть его и не звали, однако он пришел. Старый карт Аптулат раньше всех прибыл к больному.
Ковяж и Янгин вышли из кудо: пусть старики поговорят, подумают, кого оставить вместо Туги лужавуем. В кудо это поняли и начали совет. Туга лежал без сознания и до сих пор не сказал, кому быть после него лужавуем.
— Вдруг Туга умрет и не успеет сказать?— говорит Эшпай.— Кого лужавуем ставить будем?
— Как это — кого?—строго произнес Мырзанай.—Есть закон— старшему место. А в роде Туги старшим остался Ковяж. Он будет лужавуем.
— Верно, верно,— вторит ему Япык.
— Тебя не спрашивают,— говорит Сарвай и, не глядя на Мыр- заная, произносит:—Туга, когда был здоров, вместо себя оставить Аказа советовал.
— Аказ, пожалуй, будет лучше Ковяжа,— заметил Алдуш.
— Голова горячая,— коротко бросает Атлаш.—Ковяжа надо.
— Спросить надо Тугу,— советует Аптулат.— Как он скажет.
— Помяните мое слово: Ковяжу быть лужавуем,— говорит Мырзанай и выходит из кудо.
Старейшины знают, почему Мырзанай хочет Ковяжа. Дочку свою отдать за него собирался. Если станет Ковяж лужавуем, тогда вся власть у Мырзаная будет. А кто тогда бедных защитит?
Мырзанай зря спорить не хочет. И знает: вот-вот прибудет от хана посланец и скажет ханское слово.
И не ошибся. Не успел выйти за ворота, навстречу ему — Алим, сын Кучаков, с джигитами. Соскочил мурзак с коня, подошел к Мырзанаю, спросил:
— Туга жив еще?
— Лежит без памяти. Скоро умрет.
— Кого вместо себя оставил?
— Не сказал. Кого хан велел, того и поставим.
Благословенный Сафа-Гирей сказал: «Мырзанай знает, кого ему лужавуем надо — того и мне надо».
— Быть правителем Ковяжу.
— Старейшины согласятся ли?
— Против обычая не пойдут. Ковяж старший в роде Туги.
Ну, слава аллаху. Веди меня к ним.
Из открытых дверей кудо шум голосов рвется наружу. Алим,
склонившись, шагает в полумрак. На нарах больной лежит, а про него будто забыли — старейшины спорят, кому лужавуем быть. Заметив Алима, стихли, но головы не склонили.
Мурзак махнул рукой в знак приветствия, сел на пододвинутую Мырзанаем скамью.
— Я привез вам, старейшины, привет несравненного Сафы-Ги- рея. Вместе с поклоном привез и совет: пора по-новому жить начинать вам. Было у горных черемис два больших лужая, теперь из них один надо сделать. И повелел великий хан называть этот
33
лужай бейликом, а правителя—беем, князем подданным своим. Вот эту саблю Сафа-Гирей бею послал, я ее передаю вам, старейшины. Кого надумаете беем сделать, тому и отдадите.— И
' Марш Акпарса
Алим передал саблю Мырзанаю.— Кроме того, хан послал вот этот халат со своего плеча и этот мешок золота. Подарок новому бею.—Алим бросил на руку Мырзанаю дорогой, но уже ношенный халат и отдал кошелек с деньгами.— А меня простите, старейшины, я тороплюсь.— И вышел, не поклонившись.
— Если беем будет неугодный хану человек, ты ответишь,— строго сказал он вышедшему провожать Мырзанаю. Тот кивнул головой и подал Алиму стремя.
Под вечер Туга открыл глаза—к нему сразу чуть не все старейшины: кого велит вместо себя оставить?
