— Вас просили не заговаривать с членами семьи Министра, — напомнила Мария Художнику, когда они выходили из Домика. — Имейте в виду, речь идет именно об Ольге… если она случайно встретится вам на пути. Впрочем, — Мария сделалась насмешливой, — вряд ли вы испытаете желание с ней беседовать. Останьтесь хотя бы внешне «интересующимся», если вдруг она покажется вам «неинтересной». Не отводите скромно глаз — она вам еще может пригодиться.
— Я буду вежливым, — серьезно ответил Магнус.
— А также, постарайтесь войти в ее положение, — опять сказала Мария. — После переворота Двор вынужден скрывать свой быт, чтобы не раздражать подданных лишней роскошью. Придворная жизнь теперь нелепа и вымучена, а проще говоря — мучительна для тех, кому выпало несчастье ею жить. И, разумеется, больше всего страдает Матерь Будущего Наследника… Вот и Ольга живет чуть не в клетке, почти под домашним арестом…
— Будьте уверены, Мария, — заверил Магнус, — я и бровью не поведу… то есть, я хочу сказать, вы это только говорите так, а на самом деле, во всем мире знают, что нигде больше нет таких замечательных девушек, как в Большой Империи. Нигде вы не встретите у женщин такого самопожертвования, как здесь, в ваших женщинах. Вы находитесь под Женским Покровительством — я еще буду говорить об этом в своей лекции, а ваш священный Обряд, о котором ходит столько слухов, просто недоступен для уразумения так называемым цивилизованным умом, но разве этот Обряд случаен? Простое сопоставление некоторых известных исторических фактов, таких, например, как история Онана — с одной стороны, и вашего Обряда Оплодотворения — с другой, вызывает предположение, что этот Обряд вам Ниспослан! Но я скажу больше, — вдохновился Художник. — Методом Новой Энергетики мы у себя рассчитали, что именно в этом году следует ожидать Чуда, что именно Ольге отведена историческая миссия родить в мир Наследника, в правление коего ваш высокодуховный народ своей культурой спасет и возглавит, наконец, черствую человеческую Цивилизацию. В наших Энергетических Сетках и Табличках определенно видна связь между данной дочкой Министра Ольгой и той, исторической Ольгой, супругой погибшего предводителя, которая почитается у вас теперь как святая. Мы видим те же страдания о судьбе своей Отчизны, ту же мучительнейшую веру в избранность своей судьбы… В мире нет сведений о внешности дочки Министра, вы ее скрываете — и правильно! Миром руководит непристойное любопытство! Но из летописей мы знаем, что ваша историческая Ольга была мудра, прекрасна и величава. Женщины Большой Империи и теперь славятся в мире своей дебелой красотой, поэтому дочка Министра — нынешняя Ольга, — должно быть, божественно как хороша, и вы только из своей трогательно национальной скромности…
На этом Художник замолчал вдруг с таким выражением лица, как будто увидел за спиной у Марии, по меньшей мере, змею.
Мария слушала его без интереса и с таким же равнодушным видом наблюдала еще несколько мгновений эту внезапную перемену в нем. Наконец, она обернулась и произнесла:
— Здравствуй, друг мой, тебя выпустили погулять?
Это была сосновая жердь. Длиной около двух метров. С двумя «голыми ветками» вместо рук, с кривым, дышащим «сучком» — вместо носа. Два коричневых глаза смотрели на Магнуса пристально. Волосы на голове у жерди были приглажены, зато девичья коса спускалась сбоку вдоль этой твари почти до самой земли. Истома Магнус обездвижил.
— Это тот самый Художник, о котором я тебе говорила, — обратилась Мария, как ни в чем не бывало, к чудовищу. — Вот, Ольга, полюбуйся минуту, и оставим его, ему еще надо собраться с мыслями перед своей эзотерической лекцией.
И Мария потащила прочь «сосну», которая слабо упиралась и все пятилась, и пятилась задом, не сводя глаз с Магнуса — своих чудовищных, то есть больших, глаз, покуда «обе» женщины не скрылись в кустах.
На первой же лужайке «жердь», которую только что назвали «Ольгой», вырвалась из рук Марии, но как бы передумала и опять сама вцепилась ей на груди в рубашку и стала рыдать с таким воодушевлением, что от содроганий обе они повалились на землю; Марии пришлось еще побарахтаться, прежде чем она смогла отцепить у себя от груди эти длинные пальцы.
