В то время как работы в монастыре завершались, последняя из Валуа могла, наконец, у себя в отеле Августинцев зажить на уровне своих притязаний. Она вдыхала жизнь в целый двор, который здесь значительно разросся. У нее появлялись Филипп Депорт, Франсуа Менар, Франсуа де Ла Рок, Жан де Шампеньак, Клод Гарнье, Пьер де Демье, Марк де Майе, Жан Алари, Виталь д'Одигье, Жак Корбен, а также Матюрен Ренье, Теофиль де Вио, Малерб и другие[567]. Некоторые, как Депорт и Ла Рок, были ее «верными» с первого часа, они писали для нее еще со времен салона маршальши де Рец. Другие были молоды и радовались, что во Франции литература наконец-то снова в чести… Маргарита поощряла их, распространяла их произведения, обсуждала их идеи, а то и просто-напросто платила им гонорары. Те, кто был к ней приближен, излагали в стихотворной форме ее мысли, ее чувства, описывали ее жилища, а также малейшие происшествия при ее дворе: появлялись сочинения «О красоте сада в Неси», «О красноречии королевы Маргариты», «Против глупого версификатора» и т. д. Чтобы принести жертву музам, годился любой повод.
Как показала Симона Ратель, для их произведений характерно смешение неоплатонизма, античных влияний, унаследованных от Плеяды, и более тривиального, более юмористического духа, дающего верное представление о вкусах заказчицы. В споре, который с 1606 по 1609 г. столкнул сторонников древности и нового времени, объединившихся соответственно вокруг Депорта и Малерба, она склонялась скорей на сторону учеников Ронсара и адептов некоего легкого петраркизма, чем на сторону приверженцев нового пуризма. Зато она опередила свое время, с энтузиазмом приняв жанр пасторали, который при ее дворе практиковали во всех формах. Приветствовала она с 1607 г. И публикацию, а потом успех «Астреи» Оноре д'Юрфе — первого из тех зашифрованных романов, которые будут восхищать XVII в.; она выведена там под именем феи Галатеи.
Но Маргарита увлекалась не только литературой. Со времен Юссона она усвоила привычку оживлять послеполуденное время и любой прием музыкой и песнями, светскими либо духовными. Она содержала многочисленных музыкантов, которым велела играть даже у нее на трапезах и к услугам которых активно прибегала, как только происходило какое-то торжественное событие. Не приходится сомневаться, что среди произведений, которые с восторгом слушали в ее доме, уже были мадригалы и песни Монтеверди: итальянский музыкант давно услаждал слух двора мантуанских Гонзага — близких родственников Неверов, а королева, особо падкая на все итальянские новинки, конечно, одной из первых пригласила его к себе, так же как первой познакомила общество с Тассо, феррарским поэтом.
Интересовали ее и более сложные сферы, о чем свидетельствует присутствие при ее дворе таких людей, как Эли Питар, автор «Нравственной философии в семи рассуждениях», или Венсан де Поль, оставивший огромное богословское наследие, — оба были ее духовниками. Это по ее заказу Оноре д'Юрфе написал свои «Нравственные послания», Сципион Дюплеи составил философский словарь, Жан де Сен-Франсуа перевел «Беседы» Эпиктета, и все эти произведения были посвящены ей, как и многие другие. Действительно, Маргарита, чья роль была значительной еще в культурной жизни 1570-х гг., в начале XVII в. стала одним из крупнейших меценатов своего времени[568]. Впрочем, ее библиотека численностью около тысячи томов, включавшая все классические труды по истории, философии, теологии и всю классическую поэзию с древних времен, как и ее пристрастия в научной сфере, говорит об эклектичности ее вкусов[569].
В ее окружении не было недостатка и в просвещенных женщинах. К ее двору принадлежали м-ль де Шуази, которая позже откроет свой салон, Антуанетта де Ла Тур и м-ль де Больё — поэтессы, Мари де Турне, ее библиотекарша, пламенная последовательница Монтеня и убежденная феминистка. Многие из них писали и посвящали свои произведения ей; все участвовали в интеллектуальном соперничестве, характерном для ее двора, и все были убеждены, что женщина должна развивать свой ум. Историк Пьер Матьё так опишет почти воинственный настрой подруг королевы и самой Маргариты: «Обычные занятия представительниц их пола считались достоянием невежд. Она рассылала городским дамам произведения и хотела, чтобы их разум укреплялся, чтобы они углублялись в хорошие книги, обращали внимание на хорошие примеры и удачно перелагали дух и прелести одного языка на другой. Музыка, живопись, поэзия и математика не позволяли, чтобы даже час их времени проходил без удовольствия или пользы»
