– Давай, – ухмыльнулся Буйвол. – И сама выходи! Для тебя тоже кое-что найдется.
Парень, с интересом слушающий перебранку, вдруг истерично расхохотался.
– Курица! – выкрикнул он.
– Прекратите! – дребезжа стеклом, распахнулось еще одно окно. Высунулось на свет перекошенное мужское лицо, бледное, заспанное, опухшее. – Перестаньте!
– Оборванец! Откуда вы только беретесь такие? – исходила криком женщина.
– Оттуда же, откуда и вы, – заявил Буйвол и без тени смущения громовым голосом уточнил, что именно он имел в виду.
Долговязый парень, всхлипывая, сложился пополам и осел.
Цветочный горшок вылетел из окна, где мелькало бледное мужское лицо. Брызнув землей, он разбился о мостовую возле ног Буйвола.
– Эй ты там! – Малыш, до этого не вмешивавшийся в перепалку, схватился за лук. – Я не промахнусь, если что!
– Гнать вас надо из города! Проходимцы! Отгородиться стеной!
Еще один горшок вылетел на улицу. Буйвол подпрыгнул, поймал его, и с силой запустил назад. Зазвенело разбитое стекло. Взвилась к крыше забористая ругань.
– Ладно, пошли отсюда, – Малыш дернул товарища за рукав.
– Не хочу! – Буйвол скалился, смотря наверх. – Здесь весело!
– Перестань ты! Не хватало только, чтобы нас патруль забрал. Ты слышал, какие в Старом Городе казематы? Иди за мной!
– Пусть только попробуют!
И все же Буйвол послушался. Он погрозил на прощание окнам, обозвал еще раз дородную женщину визгливой курицей и поспешил вслед за уходящим без оглядки Малышом.
– Эй погодите! – крикнул развеселившийся парень. – Вы отличные ребята! Я вам помогу! – Он догнал Буйвола, хлопнул его по плечу:
– Здорово ты ее, а! Курица! Это ж надо! Курица! Точно!
– Ты ее знаешь?
– Еще бы! Это жена моего отца!
Они шли по тесной улице втроем, и прохожие уступали им дорогу. Вслед всё еще неслась ругань, но они делали вид, что ничего не слышат. Малыш сохранял серьезность, Буйвол улыбался, а долговязый парень, навязавшийся в помощники, безостановочно хохотал, и все хлопал Буйвола по плечу. Смирные лошади недоуменно косились на странного человека, умеющего ржать.
– Так значит вы ищете Фегранта?
– Как ты догадался? – поддел парня Малыш.
– И зачем он вам?
– Надо кое-что ему передать… – Буйвол прикрыл ладонью сумку. – Кстати, кто он такой?
– Ну, можно сказать, хозяин Старого Города. Известный богатей. Тут чуть ли не половина домов ему принадлежит.
Малыш и Буйвол переглянулись.
Улочка взбиралась на холм, поднимаясь все круче и круче. Плоские крыши прилегающих домов словно образовывали неровные ступени, на которых был навален всякий мусор, а кое-где росли чахлые березки.
– Скорей всего, Фегрант сейчас в своем летнем доме, – предположил парень. – Это на окраине, около реки. Туда обычно никого не пускают, но если вы говорите, что у вас к нему дело, то, быть может, меня пропустят с вами. Будет потом что рассказать. Вы же не против?
– Нет, – сказал Буйвол.
– Как тебя зовут? – спросил Малыш.
– Долговязый мое прозвище. По имени меня уже никто не называет.
– Чем занимаешься, Долговязый?
– Болтаюсь… Жду, пока на меня кто-нибудь обратит внимание…
Вскоре улица раздалась и превратилась в площадь. Дома отступили назад – казалось, что когда-то они карабкались по этим склонам, штурмуя холм, но однажды выбились из сил, остановились, да так и остались, вросли фундаментом в землю в нескольких шагах от цели. Крыши самых высоких строений были на одном уровне с лысой макушкой холма, и ничто не мешало обзору. Отсюда открывался величественный вид – с одной стороны крутой обрыв, на край которого страшно встать, а под ним далеко внизу Великая Река – причалы, лодки, корабли, плоты, баржи. С другой стороны – отвесная крепостная стена, сложенная из огромных валунов, увитая плющом – острые выступы, открытые смотровые площадки, тонкие шпили флагштоков, щели амбразур и головокружительной высоты башни, словно бы плывущие на фоне неба, покачивающиеся, вот-вот готовые обрушиться, но стоящие так уже много веков… А вокруг холма – бессчетные крыши, словно пестрые лоскуты: металлические, черепичные, покрытые дранкой и дерном, плоские, односкатные, украшенные резными коньками – всякие…
