Фридрих фон Кирхоф враз посерьезневшим взглядом, не мигая, смотрел в васильковые глаза красавицы баронессы. В несколько секунд в них отразилась вся палитра чувств: от удивления к недоумению и через крохотную долю ненависти... к прощению.
Фриц вскочил:
– Сука, сука, сука! Ты сдохла, сдохла! – он схватил стул, ударом об пол разломал его, хотел было дубовой ножкой размозжить ей лицо, размахнулся, но не смог.
В дверь заглянул фельдфебель:
– Как ты, Фриц?
– Я нормально, – не своим голосом ответил тот.
– Мы уже все зачистили. Улики вы сами оставите?
– Иди, Альберт, я сейчас...
Он обхватил голову и завыл, упав на колени перед ложем, пропитанным кровью.
Марта из угла комнаты смотрела на это действо. Кто-то в сверкающе-белом тронул ее за плечо.
– Пойдем, Марта, барон ждет.
– Но он же живой.
– Марта, ты забыла. Время здесь идет по другим законам, чем там.
– А как же он? – она указала на рыдающего Фридриха фон Кирхофа, обнимающего ноги убитой им женщины.
– Не беспокойся, его накажут.
– Я не про это. Ведь война. Он хороший. Просто, пройдя сквозь многое, потерял часть себя.
– За это и накажут.
– Странно все как-то...
– Что именно?
– Я умерла, а живая. А он жив и умирает постоянно.
– Ты просто от многого отвыкла, девочка. Идем. Нас ждут.
Полуторку водитель поставил носом к лесу. Осназовцы крепко знали свое дело. Попрыгали из кузова. Бесшумно проверили оружие. Радист, с ловкостью обезьяны взобравшись на дерево, установил антенну, подключил рацию. Водитель с помощью двух бойцов укрыл машину масксетью.
– Из этого леса им ехать некуда. – Чернышков водил пальцем по карте. – Здесь берег, но слишком крутой, чтобы они могли съехать в воду. Скалы перекрывают им путь на запад. Либо они сдуру залезли в мешок, либо, наоборот, шибко умные, решили, что здесь искать их никто не будет.
– Товарищ капитан, может, перекроем берег, шуганем с той стороны?.. а то и подкрепление вызвать...
– Не смеши меня, Пилипенко, одиннадцать осназовцев против пятерых карателей... и подкрепление? Да над нами весь фронт ржать будет. Этот расклад в армейский фольклор войдет. Какие еще есть предложения?
– Да чё там предлагать! Чешем цепью. Стоять они будут возле берега, где спуститься к воде удобно. Вытоптать их можно и по следам вездехода, но вполне могут поставить дозор...
– Дозор снимем.
– А если бесшумно не получится? Гоняйся потом за ними по лесу...
– Так, ладно. Чешем вдоль берега. Старшина Пилипенко со своей тройкой – правый фланг. Лейтенант Косырев – центр. Я по берегу. Рядовой Юшков сзади. Если нас прижмут, шмаляй со своей бандуры. Только нас не покоси. Водитель остается в машине. Брать всех. Можно сразу колоть. Попрыгали.
Осназовцы, молодые мужики, неловко запрыгали на месте. Ничего ни у кого не зазвенело, не заскрипело.
– Все ясно? Ну, с Богом, парни, пошли.
Майор фон Кирхоф едва задремал в тени раскидистого дуба, возвышавшегося над лесом, как его разбудил шум возни возле «Кюбельвагена». Хотел было прикрикнуть, чтоб успокоились там, но, выглянув из-за ствола дерева, чуть не обалдел: солдатам уже скрутили руки за спиной и тащили, пригнув головы к земле, через поляну четверо русских диверсантов. Фельдфебель крутился по земле, но и его уже ухватил за ногу и за руку один из бойцов противника. Корреспондент рванул через поляну к лесу, но малая пехотная лопата, бумерангом просвистевшая в воздухе, сбила его с ног как кеглю. Осторожно, на полусогнутых, майор, прячась за стволом дуба, начал пятиться к чаще. «Зря снял мундир», – мелькнула мысль. Белая в прошлом нательная рубашка выдавала его на зеленом фоне.
– Эй ты, а ну стой! – услышал он на скверном немецком. Это один из осназовцев его заметил. И сразу ожили кусты, к майору с разных сторон рвануло несколько человек.
– Ну, хрен вы меня догоните! – петляя между деревьями, Фридрих рванул наобум, продираясь сквозь кустарник..
– Все назад! Я сам возьму гада! – на бегу скомандовал Чернышков. – Колите тех!
Фридрих выскочил на уже поросшую молодыми деревьями старую просеку, припустил по ней. Чернышков выскочил на ту же просеку метрах в двадцати позади и рванул следом.
