— Вот именно. В этом-то и дело. Теперь, когда он участвует в выборах, его будут рассматривать под микроскопом. Как только дискредитирующие записи Дэша Мейнарда выйдут в свет…
— Погодите. У вас есть доказательства, что эти записи вообще существуют?
— …бизнесу моего клиента будет нанесен серьезный ущерб. Возможно, непоправимый.
— Потому что он покупал рекламу в этой передаче?
— Да, конечно.
— Короче говоря, вы подали иск по поводу мошенничества, которого не было. Не можете ничего доказать, и ваши претензии основаны на уликах, в существовании которых вы не уверены. И даже если они есть, вам неизвестно, какую опасность они для вас представляют. Если они вообще опасны. Вы это хотите сказать?
— Нет, не… — Штраусу это не понравилось.
— Саул?
— Да?
Хестер подалась вперед:
— Ваш иск яйца выеденного не стоит.
Штраус кашлянул. Громадные ладони сжались в кулаки.
— Судья сказал, что у нас есть основания для иска.
— Это ненадолго. И мы оба это знаем. Давайте говорить начистоту, только между нами. Этот пустяковый иск предназначен для того, чтобы общественность вынудила Дэша Мейнарда опубликовать записи, способные навредить репутации Расти Эггерса и подорвать его президентскую кампанию.
— Нет, дело совсем не в этом.
— Вы сторонник Расти Эггерса?
— Что? Нет.
— Вообще-то, — Хестер жестом велела вывести на экран врезку с цитатой, — вы говорили следующее: «Расти Эггерса нужно остановить любой ценой. Он нигилист, способный довести нацию до невообразимых ужасов. Он стремится разрушить мировой порядок, даже если для этого придется пожертвовать миллионами человеческих жизней». — Хестер повернулась к нему. — Это ваши слова?
— Да, мои.
— И вы действительно так считаете?
— А вы — нет?
Хестер, разумеется, не клюнула на эту удочку.
— И если Дэш Мейнард владеет информацией, способной навредить Расти Эггерсу, вы хотите, чтобы эта информация была опубликована?
— Обязательно, — сказал Штраус. — Мы будем избирать президента США, самого могущественного человека в мире. Биографии кандидатов должны быть полностью прозрачны.
— В этом и есть суть вашего иска.
— Прозрачность — важная штука, Хестер. Вы не согласны?
— Согласна. Но знаете, что важнее? Конституция. Власть закона.
— То есть вы на стороне Расти Эггерса и Дэша Мейнарда?
— Я на стороне закона.
— Не хотелось бы преувеличивать…
— Уже поздно.
— …но если бы вы увидели, что к власти рвется Гитлер…
— Ох, Саул, прошу, не начинайте.
— Почему нет?
— Просто не начинайте. Не в моей передаче.
Саул Штраус повернулся и заявил прямо в камеру:
— Не исключено, что у Дэша Мейнарда есть записи, способные изменить ход истории.
— Ну, раз уж вы решили не преувеличивать… — Хестер посмотрела в потолок. — Кстати, откуда вам известно, что эти записи существуют?
— Ну, у нас есть свои, э-э-э, информаторы. — Штраус снова кашлянул.
— Например?
— Например, Эрни Поплин.
— Эрни Поплин? — скептически спросила Хестер. — Ваш информатор — Эрни Поплин?
— Да, один из информаторов. — Штраус откашлялся. — Он точно знает…
— Давайте поясним, чтобы зрители были в курсе. Эрни Поплин — известный псих, помешанный на конспирологии. В свое время он засветился в «Расти-шоу».
— Это неверная характеристика. Она введет зрителей в заблуждение.
— Эрни Поплин заявил, что за терактом одиннадцатого сентября стоят американские спецслужбы, разве нет?
— Это не имеет отношения к нашему разговору.
— Вышеупомянутый Эрни Поплин еженедельно названивает моему продюсеру и требует приглашения на передачу, чтобы выплеснуть на публику какую-то новую теорию насчет летающих тарелок, химиотрасс от самолетов и прочего бреда. Вы что, шутите? Эрни Поплин?
— Со всем должным уважением…
— Эта фраза — не лучшее начало для высказывания, Саул.
— …мне кажется, вы не осознаете, какая опасность кроется в кампании Расти Эггерса. Мы обязаны дать эти записи в эфир, чтобы спасти демократию.
— В таком случае найдите законный способ их опубликовать. Иначе о какой демократии может идти речь?
— Именно этим и занимаюсь.
— С помощью пустякового иска о мошенничестве?
— Я могу начать с чего угодно. Хотя бы со штрафа за парковку, — сказал Штраус. — А если в процессе узнаю об убийстве — что ж, так тому и быть.
