По залу прокатился ропот, в воздухе сгустилось напряжение. По лицам собравшихся я догадался, что такое предлагают не часто. Один здорово рисковал. Если он отпустит на землю одного эйнхерия, то тем самым создаст прецедент. Что будет, если и остальные захотят вернуться?
Я посмотрел на Сэм, Блитцена и Хэртстоуна. На своих товарищей по этажу – Ти Джея, Хафборна и Мэллори. Впервые за долгие годы я не чувствовал себя бездомным.
Я поклонился Одину:
– Спасибо, Всеотец. Но мой дом там, где мои друзья. Я эйнхерий. Я один из ваших воинов. Другой награды мне не нужно.
Вся трапезная разразилась криками «ура» и другими одобрительными воплями. Эйнхерии застучали кубками по столам, мечами о щиты. Друзья окружили меня, хлопая по спине и плечам.
Мэллори поцеловала меня в щёку и сказала:
– Ты законченный идиот! – А потом шепнула на ухо: – Спасибо!
Хафборн взъерошил мне волосы:
– Ничего, мы ещё сделаем из тебя воина, сын Фрейра.
Один дождался, пока крики стихнут, и вскинул руку. Пульт в ней стал вытягиваться и превратился в сверкающее копьё.
– Пусть Гунгнир, священное копьё Всеотца, будет свидетелем: я дарую этим семерым героям позволение свободно странствовать по всем Девяти мирам, включая Вальгаллу. Куда бы они ни пошли, они делают это от моего имени, исполняя волю Асгарда. И пусть никто не чинит им препятствий, если не хочет лишиться жизни! – Он опустил копьё. – Сегодня мы будем пировать и чествовать этих героев. Завтра мы предадим огню и воде наших павших.
Глава 71. Мы сжигаем лодку-лебедя, наверняка нарушая закон
ТРАУРНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ СОСТОЯЛАСЬ у пруда в Общественном саду. Эйнхерии где-то раздобыли лодку в виде лебедя, хотя эти лодки обычно убирают на зиму[94]. Лодку слегка модифицировали, превратив в плавучий погребальный костёр для трёх валькирий. На груду дров положили завёрнутые в белые саваны тела, а сверху – оружие, броню и золотые украшения.
Пруд замёрз. Казалось бы, спустить на него лодку невозможно, но эйнхерии привели с собой дружественную великаншу по имени Хюррокин[95], ростом пятнадцать футов.
Несмотря на холод, Хюррокин была в шортах и футболке Бостонского гребного клуба, размера этак ХXXXXL. Перед началом церемонии она босыми ногами протопала по льду, очистив от него пруд и распугав уток, а потом вернулась на берег. Икры её покрылись блестящей ледяной коркой, но великанша почтительно ждала, пока эйнхерии подойдут и попрощаются со своими павшими валькириями. Многие клали в погребальный костёр оружие, монеты и другие памятные вещицы. Некоторые рассказывали о том, как Гунилла, Ирен или Маргарет принесли их в Вальгаллу.
Когда все простились с погибшими, Хельги зажёг костёр, и Хюррокин оттолкнула лодку от берега.
В Общественном саду кроме нас не было ни души. Возможно, людей отпугнула магия. А если кого-то всё-таки и занесло на прогулку – должно быть, гламур не позволил им увидеть толпу бессмертных воинов, взгляды которых были прикованы к пылающей лодке.
Я невольно покосился на укромное местечко под мостом, где ещё две недели назад ютился, лишённый дома и всех радостей жизни. Только теперь я готов был признать, в каком страхе жил всё это время.
Огонь взметнулся ревущим столбом, скрыв от взглядов тела валькирий, – и вдруг исчез, словно кто-то выключил газ. Остался только исходящий паром круг на воде.
Собравшиеся на похороны отвернулись от пруда и потянулись к отелю «Вальгалла» на Бикон-стрит.
Ти Джей дружески сжал мне плечо:
– Ты идёшь, Магнус?
– Идите, я скоро догоню.
Провожая взглядом своих товарищей по этажу, я с радостью увидел, как Хафборн Гундерсон обнял Мэллори Кин за талию, а она даже не попыталась отрубить ему за это руку.
Мы с Блитценом, Хэртом и Самирой постояли немного у пруда, глядя на завитки пара над водой.
Потом Хэртстоун сказал жестами: «Я иду в Асгард. Спасибо, Магнус».
Я заметил, что многие эйнхерии поглядывали на него с завистью. Ещё бы: уже много лет, если не столетий, никому из смертных не дозволялось посетить город богов. А теперь Один согласился учить эльфа.
– Это здорово, дружище, – сказал я. – Только не забудь вернуться и навестить нас, ладно? У тебя теперь есть семья.
