Хэртстоун улыбнулся и показал: «Слышу тебя».
– О, конечно, он нас навестит, – сказал Блитцен. – Он обещал помочь мне переехать в мой новый магазин. Я не смогу перетащить туда все коробки без помощи волшебства.
Я был рад за Блитцена, хотя и больно было думать, что ещё один друг меня покидает.
– Уверен, твой магазин будет лучшим во всем Нидавеллире!
Блитцен фыркнул:
– Нидавеллир? Ха! Гномы не заслуживают моего дизайнерского гения. На червонцы, которые выдал мне Один, я могу позволить себе торговое помещение на Ньюбери-стрит, и не где-нибудь во дворе, а с витриной на улице. «Блеск от Блитцена» откроется весной, так что ты не отвертишься: придётся тебе как-нибудь заглянуть и выбрать себе один из них. – Блитцен распахнул пальто и продемонстрировал сверкающий и ужасно стильный бронежилет.
Я не смог удержаться – взял и обнял Блитцена.
– Ну довольно, малыш, довольно. – Он похлопал меня по спине. – Ещё пальто мне помнёшь.
Сэм усмехнулась:
– А можешь сделать для меня новый хиджаб? От старого одни клочья остались.
– Я сделаю его тебе по себестоимости и добавлю магических свойств! – пообещал Блитцен. – Кроме того, у меня есть какое-какие идеи насчёт цвета.
– Полностью тебе доверяю, – сказала Самира. – А сейчас мне пора домой. Меня ведь посадили под замок в моей комнате. И надо кучу заданий за пропущенные занятия переделать.
– А ещё тебе надо разобраться со своим парнем, – добавил я.
Она так вспыхнула, что я прямо умилился.
– Он не… Ну ладно, да, мне придётся с этим разобраться. В каком-то смысле. – Она ткнула меня пальцем в грудь. – Постарайся не слишком часто умирать до нашей следующей встречи.
– А когда мы встретимся?
– Скоро, – сказала Сэм. – Один не шутил насчёт опасных поручений. Но есть и хорошая новость. – Она прижала палец к губам. – Я могу набирать кого хочу в качестве своего личного воинства. Так что считайте, я вас предупредила.
Мне хотелось обнять её, сказать, как я благодарен за всё, что она сделала, но я понимал, что Самире будет неловко. Поэтому я просто улыбнулся:
– Обращайся, аль Аббас. Кстати, раз уж Один разрешил нам ходить по всем Девяти мирам – может, я всё-таки загляну к тебе в гости в Дорчестер.
– А вот это, – сказала она, – очень плохая идея. Бабушка и дедушка убьют меня. А Амир…
– Ладно-ладно, – поспешно сказал я. – Просто помни, что теперь у тебя есть друзья.
– Так и запишем. – Она дружески толкнула меня локтем под рёбра. – Ну а ты, Магнус, куда сейчас? Назад в Вальгаллу, пировать? Соседи по этажу будут петь тебе хвалы. Среди валькирий даже ходят слухи, что в ближайшие века ты можешь стать одним из танов.
Я улыбнулся, но мне пока не хотелось думать о «ближайших веках». Я посмотрел через сад на угол Бикон-стрит и Бриммер-стрит. У бара «Будем!» как раз остановилось такси. Карман моей куртки оттягивал запечатанный горшочек.
– Сначала надо кое-что сделать, – сказал я. – Я слово дал.
Я попрощался с друзьями и отправился на встречу с двоюродной сестрой.
Глава 72. Я проигрываю спор
– ЭТО КУДА ЛУЧШЕ, чем последние похороны, на которых я была, – сказала Аннабет. – Твои.
Мы стояли на гребне Синих холмов и смотрели, как прах моей мамы развеивается среди заснеженных деревьев. Далеко внизу блестел на солнце пруд Хоутон. День выдался холодный, но я не мёрз. Мне было тепло и спокойно: настолько правильно я не чувствовал себя уже не один год.
Я сунул пустой горшочек под мышку:
– Спасибо, что приехала.
Аннабет изучала меня так же внимательно, как всё, на что падал взгляд её серых глаз: оценивала не только мою внешность, но и мой характер, склад ума, слабые места, способность к обновлению. И неудивительно, ведь она ещё в шесть лет составляла модели Парфенона из рунных камней.
– Я с радостью, – ответила она. – Твоя мама… Судя по тому, что я о ней помню, она была потрясающая.
– Хотя ей бы не понравилось, что ты сейчас со мной.
Аннабет посмотрела вдаль:
– Знаешь, тебя тоже кремировали. Ну, то есть то, другое тело, уж не знаю, что оно собой представляло. А урну с прахом поместили в семейный мавзолей. Я и не знала, что у нас есть семейный мавзолей!
Я представил себе фарфоровую урну с прахом на унылой каменной полке – и содрогнулся. Насколько же лучше упокоиться здесь, на свежем воздухе, под холодным зимним солнцем.
