Соэр появился на следующий день к обеду и сразу же пожелал допросить некроманта.
Все было как обычно: одинокий стул с некромантом и стол, за которым сидел Брагоньер. Как обычно, в одежде, скрывающей фигуру, и маске, только перстень инквизитора выставлен на всеобщее обозрение.
– Ваше имя, возраст, место рождения.
Некромант промолчал, твердо решив не отвечать на вопросы.
– Напрасно упорствуете, господин. Хорошо, хотите быть безликим существом – будьте. Мне неинтересно, чем вы занимались до этого, хотя это и так очевидно. Вы некромант, не так ли?
Малис не удостоил соэра даже взглядом.
– Упорствуете, значит? Зачем? Я не собираюсь отправлять вас на костер, всего лишь хочу узнать о сотворенном вами для некоего лица зомби. Из девушки, которую звали Анита. Она была из местных, погибла чуть больше недели назад на вашем жертвеннике. И, возможно, вам известна, судьба госпожи Эллины Тэр. Хозяин трактира «Спелый колос» показал, что видел ее. По его словам, ее увез какой-то маг. Вам знаком трактир «Спелый колос»?
Некромант знал его – в двадцати милях отсюда, за лесами, откуда, возможно, и приехал Доновер. Но он опять промолчал.
– Господин некромант, давайте будем сотрудничать? – Брагоньер встал и подошел к нему. – Заметьте, я не обвиняю вас в убийстве солдат, в черной магии, а ведь это пахнет четвертованием и костром.
– Мне нечего вам сказать, господин инквизитор.
– Что ж, – пожал плечами соэр, – ваше право. «Дочь дворника» освежит вашу память. Или вы предпочитаете жаровню? Ну же, господин Малис, – при упоминании собственного имени некромант непроизвольно вздрогнул, – не упрямьтесь. Госпоже Тэр не причинят вреда, а вас не казнят. Обещаю, что ваше наказание не будет суровым.
– Ненавижу инквизиторов, – пробормотал Малис.
– Без взаимности. Так что же, господин Малис, вы все мне расскажете или мне придется прибегнуть к пыткам?
– Сами будете пытать? – усмехнулся некромант. – Слышал, инквизиторы в этом мастера.
– Желаете убедиться? – той же усмешкой ответил Брагоньер. – Ваше упрямство поразительно, господин Малис. Или вы так любите боль?
Через два часа на столе соэра лежали показания Малиса. Он знал, как заставить темных говорить.
Глава 10. Силок для пташки
Эллина жевала краюшку хлеба, пристально вглядываясь в тянувшиеся по дороге повозки. Ее лошадь, да и она сама, были не в восторге от путешествия по нетронутому снегу среди кустарника: снег-таки выпал, красноречиво напоминая о том, что тепло и море остались позади. Но тракт таил в себе опасность встречи с солдатами или ненужными свидетелями, которые бы с радостью сдали ее как господину Брагоньеру, так и компании во главе с Гланером. Безусловно, она понимала, что при желании и те, и другие выследят ее на местности, но самой попасть им в руки не хотелось. Да и поисковые заклинания не так уж точны – не скажут же они, что гоэта прячется, скажем, за тем кустом. А так она заметит их первой, у нее будет поле для маневров.
Ночевать приходилось под крышей. Эллина выбирала для постоя не постоялые дворы, а дома сельчан, закупала у них еду и благополучно избегала встречи с корчмами и трактирами в светлое время суток.
Изменившееся питание и волнения не могли не сказаться на ее внешности: гоэта сильно похудела, осунулась. На уход за собой не было ни времени, ни желания, ни возможности, так что теперь она походила на крестьянку. Ей, впрочем, это было на руку.
Малис снабдил ее добротной одеждой, так что Эллине не грозило пасть жертвой холодов. А если уж холод одолевал, щекоча пальцы, она прикладывалась к фляжке спиртного. Совсем по чуть-чуть, чтобы не захмелеть и не потерять бдительность.
На последнем месте постоя ей удалось узнать, что Университет находится не так далеко отсюда, в каких-то пяти – десяти милях. Расстояние вселяло оптимизм и заставляло задумываться о том, что раньше отходило на второй план, а именно – что она скажет ректору? Еще точнее, что она скажет привратникам, ведь общение придется начинать с ними. В таком виде ее на территорию Университета не пустят, а если еще настоящее имя узнают…
Эллине не хотелось стать жертвой инквизиции, на своем теле испытать методы ее дознания. Даже упоминание легких пыток вселяло в нее первобытный страх. А уж если ее обвиняют в государственной измене и темном колдовстве…
