Ее волновало, дошло ли письмо до Брагоньера и, если да, какова была его реакция. Кому он поверил: ей или Гланеру. Внутренний голос шептал, что Гланеру: у него незапятнанная репутация, отец – дворянин, судья и безупречный послужной список, деньги и приглашение в Университет. А она кто? Мещанка из непонятной семьи, где перемешались третье и второе сословия, родители, какие бы ни были, в могиле, а отчим наверняка спился. Денег нет, зато обвинений навалом. И опять-таки с Малисом знакома – темное пятнышко в биографии. Все ведь знают, что она нос не кривила, а питала (и питает) теплые чувства к некроманту.
Из влиятельных знакомых – только Анабель, но ведь и она просто гоэта, содержанка, любовница.
Так что, если взвешивать все за и против, в невыгодном положении окажется именно она.
Выбросив из головы безрадостные мысли, Эллина принялась продумывать стержень предстоящей беседы. Умирать она не собиралась, посему совершенно неважно, каков ее вес в глазах правосудия.
У нее есть козырь – письмо, написанное рукой Гланера и полностью его разоблачающее. Отдать его Эллина собиралась ректору, полагая, что он человек разумный, честный и непредвзятый, стоящий вне судебной системы, но обладающий прямым доступом к власть имущим, поможет прекратить эту травлю.
Дневной переход долог и однообразен, места вроде тихие, так что сами боги велели заняться умственной деятельностью. И гоэта в общих чертах набросала план действий.
Под вечер она въехала в какой-то городок. Несмотря на размеры, он оказался шумным и суетливым, так что затеряться среди повозок оказалось несложно.
Издали Эллина походила на мальчишку; сходство усиливали мешковатая мужская одежда (она как нельзя лучше подходила для верховой езды и оправдывала наличие оружия; женская благополучно валялась на дне сумки вместе с различными туалетными принадлежностями) и волосы, обрезанные до плеч и заколотые на затылке. Некоторые мужчины, те же аваринцы и маги, такие носили, да и не разберешь под капюшоном, что да как. Да и разве придет кому в голову, что женщина допустит, чтобы они пахли чем угодно, кроме свежести?
Вот с чертами лица и руками вышла промашка – мужскими они никак быть не могли, но это только с близкого расстояния и при свете разглядишь.
Для постоя Эллина, скрепя сердце, выбрала постоялый двор: в городе так просто в чужую дверь не постучишься. Заведение самое простое, но удобно расположенное на окраине.
В купленной на ночь комнатушке было пол-окна, но гоэта при своей худобе вполне могла вылезти через него на чердак, а там уж перебраться по водосточной трубе на крышу какого-то сарая. Но Эллина надеялась, что ей не придется прибегать к столь радикальным мерам.
Гоэта наскоро поужинала и сразу же ушла спать: вставала она еще до рассвета, максимально увеличивая дневные переезды. Если повезет, у дверей Университета гоэта будет к обеду.
Насколько она поняла из разговоров, у стен пристанища магов тоже вырос город; там Эллина планировала привести себя в порядок и предстать перед иерархами колдовского мира в приличном виде.
Гоэта спала, не раздеваясь, положив вещи в изголовье кровати, а нож с палашом – под подушку. Вопреки опасениям, бессонница не мучила.
Эллина сама не знала, от чего проснулась, будто что-то почувствовала. Открыла глаза, но позы не изменила, пристально вглядываясь в темноту.
Сначала ей показалось, будто тревога была ложной, но потом гоэта заметила, что тени неоднородны, а одна и вовсе напоминает силуэт. Этот кто-то неслышно подошел к кровати и потянулся за сумкой.
У Эллины перехватило дыхание – она заметила едва заметно поблескивающий накопитель, узнала волосы, за счет цвета выделявшиеся на фоне тьмы.
Но почему он медлит, почему не убил сразу? Видимо, сначала хочет найти письмо Гланера, чтобы не заляпать его кровью. В этом он прав: заколет – потеряет важное послание. Не там Доновер его ищет, не там…
Как он вошел, она ведь заперла дверь… Ну да, тут такая щеколда, что любой легко выбьет. Однако охранные чары никто не отменял, а Эллина вчера хорошо постаралась, будто экзамен сдавала. И окно ими оплела. Неужели не доглядела, что-то не замкнула? Или ошибка закралась в руны? Встать и проверить было нельзя: продолжительность ее жизни зависела от того, как хорошо она сумеет притворяться спящей. Всего на пару минут дольше…
