Айг материализовался в виде серебристого облачка и скользнул к голове Байды. Та закрыла глаза, стараясь очистить разум от любых мыслей. И в этот момент ощутила боль.
Ее подбросило, перевернуло в воздухе и отшвырнуло на камни.
Горящие желтые глаза возникли всего в нескольких дюймах от ее лица, чтобы вонзить зубы в плоть, раздирая одежду и кожу.
Кровь струйкой стекает по боку, а Байде кажется, что метаморф усмехается. Он торжествует победу над самонадеянной девчонкой, которая так бездарно растратила свои силы.
Слезы наполнили глаза. Нет, она не просила пощады, она просила прощения у брата. За то, что не смогла, за то, что все плохо продумала, не рассчитала. А смерть… Смерть – удел всех темных, и они знают, что не так уж это и страшно, просто горько и больно.
Лишь бы все скорее закончилось!
Смерть – всего лишь переход в иную сущность, переселение в мир духов, но почему же тогда так не хочется умирать?
Гланер ухватил окровавленную жертву за шкирку и потащил прочь, в темноту, оставляя после себя темную влажную дорожку с солоноватым запахом. Он остановился перед колодцем, бросил Байду и снова обернулся человеком.
Вздрагивая, облизывая кровь на прокушенной губе и позволяя слезам течь по щекам, она смотрела на него.
Гланер ожидал, что девушка попросит пощады, но нет, в глазах была лишь ненависть, подернутая пеленой боли.
Ее платье превратилось в лохмотья, тело покрывала татуировка из следов когтей и зубов, рука сломана, а она все еще не сдалась. Страх был, но темная его прятала, не желая показывать слабости перед врагом.
– Наверное, сама понимаешь, что я должен тебя убить. Мелкая ты еще, глупая, но сама напросилась, – Гланер достал из субпространства меч и рассек им пустоту, наслаждаясь свистом клинка.
– Знаю, проиграла. Должна жизнь? Бери! Но проклясть тебя перед смертью, ублюдок, сумею! Чтоб ты подох на костре инквизиции!
Пересиливая боль, Байда нащупала кинжал и мысленно усмехнулась: если она упустила возможность тогда, то каковы ее шансы теперь? Но есть надежда забрать с собой и его жизнь.
– Хорошая из тебя бы ведьма выросла, жаль, что не выйдет. Привет Доноверу! У него была достойная сестра.
Гланер нагнулся к Байде и занес меч для удара. Метил в горло, чтобы наверняка. Рука привычно сделала замах и задала траекторию движения клинка.
Одновременно с ним метнулась, из последних сил подныривая под меч, Байда с отравленным кинжалом…
Эллина сидела в буфете. На столике перед ней стоял бокал с лимонадом, но гоэта практически к нему не притронулась. Рядом прохаживались маги. Сразу двое. Все знакомые. Все это наводило на мысль, что ее жизни угрожает серьезная опасность.
Чтобы немного отвлечься от горестных дум, Эллина наблюдала за сновавшими туда-сюда кавалерами и дамами, запоминая фасоны платьев. Безусловно, одевались они куда более элегантно, чем она. А ведь раньше гоэта об этом не задумывалась, полагая, что выглядит пристойно. Для горожанки, но, увы, не для дворянки. Правда, сегодня она сама на себя не похожа – уже четверо сделали комплименты, да и Брагоньер сменил гнев на милость, нарушил слово насчет танцев и вдруг стал смотреть на нее как на женщину, а не на нечто безликое.
В первый раз она присутствовала на балу, и до того ли ей было, чтобы выискивать среди гостей Гланера? Повсюду столько соблазнов, что нервы то и дело уступают место любопытству.
Ее угостил мороженым какой-то незнакомый мужчина. Эллина не стала отказываться, одарив его улыбкой, и, вопросительно взглянув на господина Братса, судебного мага, попробовала.
Чувствуешь себя чужой на этом празднике жизни, а все равно приятно.
И даже забываешь, как близко бродит смерть.
Напомнил господин Гордон, внезапно положивший руку ей на плечо.
Стоило взглянуть на боевого мага, как улыбка исчезла с лица Эллины. Внутри все сжалось, а съеденное мороженое подступило к горлу.
– Он в ратуше? – тихо спросила она.
Маг промолчал, но ответа не требовалось: перенесясь в тепловой мир, гоэта ощутила, как постепенно меняется его окраска на оранжевую.
Страх схватил за горло, заставил встать и лихорадочно оглядеться по сторонам.
