— Тогда надо выломать ворота, — воскликнула принцесса, — ибо вы должны подчиняться прежде всего мне, а не городским чинам, ибо я дочь вашего сеньора!
Видя, что стражники явно не могут принять никакого решения, мадемуазель де Монпансье, по натуре своей не слишком терпеливая, сменила призывы на угрозы, ибо на мольбы она была способна менее всего на свете. Те, кто ее окружал, удивились такому поведению с ее стороны, сочтя его безрассудным.
— О чем вы думаете, ваше высочество, — спрашивали они, — когда грозите людям, от настроения которых вы зависите?
— Полноте! — отвечала принцесса. — Это только проба: мне хочется понять, добьюсь ли я угрозами больше, чем дружбой.
Графиня де Фиески и г-жа де Фронтенак, сопровождавшие мадемуазель де Монпансье, с удивлением переглянулись, после чего графиня де Фиески повернулась к ней и сказала:
— Чтобы действовать так, ваше высочество, — сказала она, — нужно иметь определенную убежденность, о причинах которой вы не соблаговолили нам сообщить; без этого вы не были бы столь уверены в себе.
— Да, — ответила принцесса, — и вот на чем основывается эта убежденность: перед своим отъездом из Парижа я пригласила в свой кабинет маркиза де Вилена, который, как вам известно, слывет одним из лучших нынешних астрологов, и он сказал мне: «Все, что вы предпримете с полудня среды двадцать седьмого марта до пятницы, вам удастся, и как раз в это самое время вы совершите необыкновенные дела». Так вот, — продолжала она, — это предсказание, изложенное письменно, лежит у меня в кармане, и я доверяю познаниям маркиза де Вилена; то необыкновенное, что я ожидаю, случится со мной сегодня, и я или выломаю ворота, или перелезу через стену!
Дамы засмеялись, хотя и были изрядно испуганы подобной убежденностью. Однако мадемуазель де Монпансье спокойно продолжала свою прогулку и, пройдя длинный путь, оказалась на речном берегу, где лодочники, составлявшие в Орлеане весьма многочисленную корпорацию, стали предлагать принцессе свои услуги. Она обратилась к ним с приветливой речью и, видя, что ее слова разожгли рвение этих людей, поинтересовалась у них, могут ли они перевезти ее к воротам Фо, выходившим прямо к воде.
— Охотно, — сказал хозяин одной из лодок, — но нет никакой нужды плыть до них. Если вашему высочеству будет угодно дать нам приказ, мы пустим в ход все средства, чтобы выломать те ворота, что ближе всего отсюда.
В ответ принцесса стала горстями бросать лодочникам деньги и торопить их с исполнением этого замысла.
Затем, чтобы воодушевить их своим присутствием, она, побив ноги о камни и расцарапав руки о терновник, поднялась на небольшой пригорок, откуда все могли ее видеть; те, кто окружал принцессу, стали разъяснять ей, что она подвергает себя слишком большой опасности, и делали все от них зависящее, чтобы заставить ее спуститься вниз, но она велела всем замолчать.
Вначале мадемуазель де Монпансье не хотела посылать в помощь лодочникам, выламывавшим ворота Брюле, никого из своих людей, чтобы иметь возможность отречься от этой затеи в случае ее провала. Лишь один солдат легкой конницы его высочества, родом из Орлеана, попросивший у принцессы позволения поучаствовать в этом деле, добился от нее согласия, сказав, что, поскольку он знаком в Орлеане со всеми, может оказаться полезно, если его увидят среди тех, кто ломает ворота; однако вскоре ей сообщили, что работа продвигается успешно. И тогда она немедленно послала туда одного из унтер-офицеров, находившихся при ней, и одного из своих конюших, а затем сама спустилась вслед за ними вниз, чтобы увидеть, как обстоит дело. Но так как набережная была прерывистой и между тем местом, где находилась мадемуазель де Монпансье, и воротами Брюле была заводь, где река подступала прямо к крепостной стене, лодочники подогнали две лодки, послужившие принцессе мостом, а поскольку противоположный берег оказался для нее чересчур крутым, во вторую лодку поставили приставную лестницу, по которой девушка поднялась с немалым трудом, ибо одна из перекладин лестницы была сломана; но принцесса должна была во что бы то ни стало достичь цели, представлявшейся ей столь важной. Мадемуазель де Монпансье взобралась на берег и, оказавшись там, тотчас же приказала своим телохранителям вернуться к карете, желая доказать городским чинам Орлеана, что она вступает в их город, исполненная доверия, ибо вступает туда, не сопровождаемая ни одним вооруженным солдатом.
