Отдых показался мне преждевременным. Я ждал, что будет дальше.
— Ну, парень! — повторил Сеннисон. — Жители этой роскошной планеты грызутся между собой. Согласен. До уровня технологических существ здесь развилась не одна раса, как на Земле, а две. Или их больше? — мимоходом поинтересовался он.
— Две, — ответил Реусс.
Он внимательно слушал.
— Об этом потом, — махнул рукой Сен. — Сам не знаю, чего ради спросил об этом. Получается, что до определенного момента каждый из этих видов развивался самостоятельно, в собственной среде, осваивая ее и перестраивая по мере развития цивилизации. Они ничем не мешали друг другу. Ведь существует большое естественное различие между образом жизни на суше и в воде. Такое положение дел длилось до тех пор, пока одна из культур, или обе одновременно, не достигли стадии развития, на которой любая цивилизация начинает сталкиваться с явлениями биологического давления. Одновременно она является той стадией, на которой технологические существа не способны на экспансию в районы, где условия существования полностью отличны от тех, в которых они развивались. Нашей естественной средой обитания не являются, к примеру, Атлантический Океан или планеты Проксимы. И все же человек чувствует себя там вполне сносно. Это дело техники, биохимии, биоматематики, наконец… Но хватит об этом. Создавалось ситуация, в которой сосуществование рас, в условиях исключительного права каждой из них на свою собственную среду обитания, сделалось невозможным. И тем, и другим стало тесно. Я понимаю. Понимаю, что при таком положении одна из рас должна исчезнуть с лица планеты. Умереть. Я не хуже понимаю, почему эти, из океана, с такой радостью воспользовались упавшей на них с неба, в буквальном смысле, возможностью, в образе существ, приспособленных к наземному образу жизни, которых только брать, да пускать в серию, но с одной маленькой «поправкой», одним крохотным усовершенствованием, не задевающим даже глубинных слоев нейропсихической структуры.
Он замолчал ненадолго, задумался, обвел глазами меня и Гускина, потом воздел руки к нему и замер на несколько секунд в такой позе, словно позируя для портрета средневекового фанатика. Он все больше раздражал меня, хотя и не могу сказать, чем именно. То, что он говорил, не было глупостью. В отличие от предшествующего.
— Впрочем, не один я, — воскликнул он. — Любой из нас знает, как обстоит дело. Но, все же, есть одна деталь, которая для меня непонятна. И никто другой, кроме тебя, — тут он уперся взглядом в лицо Реусса, — не сможет объяснить этого. Не нам, если ты на это не способен. Себе. Сам подумай немножко. Тем тесно. Все верно. Но, черт побери, какое тебе до этого дело? Ну, привили тебе враждебность к «неземным». Бог с ним. Но ведь ты — Реусс, ты прилетел с Земли, принадлежишь к исследовательскому отряду Проксимы, у тебя в прошлом сотни научных работ, у тебя — приятели на обоих полушариях, ты сохранил память обо всем, что делало из тебя человека… Погоди, — бросил он, заметив нетерпеливый жест Гускина. — Ты высаживаешься на чужой планете, — продолжал он, вновь обращаясь к Реуссу. — Идешь на дно, вместе с кораблем. Торчишь там месяцы… многие месяцы. В один прекрасный день ты выходишь на берег — и видишь людей, которые прилетели спасать тебя, людей, на встречу с которыми когда-либо в жизни ты уже потерял надежду, так же, как и с солнцем, с небом, с миром в целом, ты останавливаешься, и что дальше? Скажи, что? Что ты делаешь? Ты смеешься? Плачешь? Бежишь в их сторону? Нет. Ты помнишь только об одном. Что напротив тебя, на холмах, враг. Враг, который впрочем, не несет никакой опасности твоей расе. Или — несет?
Последнюю фразу Сен процедил сквозь стиснутые зубы. И в ней прозвучало столько злости, что ему самому сделалось неудобно. Он выпрямился, провел по губам языком и задрал голову. Теперь взор его был нацелен на стену, сразу над окаймлением главного экрана.
— Подумай, Реусс, — продолжал он смягчившимся, чуть ли не дружелюбным тоном. — Подумай, насколько сильно должно быть в тебе то, чем заразили тебя создатели… копий. И не удивляйся, что мы хотим, что мы обязаны разобраться с тем, кто же ты на самом деле такой…
