Поэтому мы направились в противоположную сторону. Двигаясь примерно параллельно линии океана, сделав десять километров по равнине, мы повернули под углом в девяносто градусов на восток. Почти сразу же район начал подниматься. Горы были рядом.
Территория оживлялась. Серый гравий, покрытый бесформенными «шариками», уступил место рыжеватой зелени, из-под которой все чаще выступали участки голой скалы, поблескивающие кварцевыми жилами. Нос летуна уже круто задирался вверх, когда появились первые деревья. Я подумал, что здесь все происходит наоборот, на этой некогда симпатичной планетке. Возьмем, к примеру, деревья. Чего бы ради они стали расти на равнине, когда им гораздо проще буравить корнями камень?
Впрочем, с нашей точки зрения, они напоминали скорее древние достопримечательности, а не растения. Их крохотные листочки, скорее даже — чешуйки, образовывали сплошные зеленые стены. За иллюминаторами кабины порой раздавались вполне ощутимые порывы ветра, деревья, однако, сохраняли неподвижность. Они росли на одинаковом, довольно изрядном расстоянии друг от друга и создавали впечатление, что что бы ни произошло, они воспримут это с достоинством. Были они чуждыми и несимпатичными.
Склон все более поднимался, его поверхность становилась круче и круче. На расстоянии в несколько сотен метров над нами была видна окруженная каменными стенами котловина, открытая к западу, и напоминающая старую, заброшенную каменоломню. Именно на нее мы и нацелились, надеясь, что наткнемся на более пологую, в отличие от других, дорогу, ведущую вглубь территории.
Мы проехали еще несколько метров, потом Гускин вздохнул и медленным, недовольным движением взялся за тормоза. Летун остановился.
— Пустой номер, — услышал я.
Заявление не принадлежало к открытиям, к тому же, возразить мне было нечего. Котловина напоминала не каменоломню, а колодец. В ее вертикальных стенах мы напрасно пытались отыскать хоть какие-нибудь выемки, не говоря уже о спуске. Единственный просвет открывался прямо напротив нас, являясь продолжением склона, по которому мы до сих пор поднимались.
— Подберись чуть поближе, — буркнул я.
Гус удивленно покосился на меня, но без слов выполнил маневр. Он не мог видеть того, что видел я, из своего кресла справа.
— Хватит, — сказал я. — Теперь смотри. «Ручеек», — и указал движением головы в сторону теперь открывшейся перед нами долины.
Только с этой высоты стала видна пересекающая ее серебряная полоса. Она извивалась плавными дугами, поблескивая на поворотах огненными, красноватыми отблесками, бьющими от облаков.
Это не было ни каким-либо световодом, ни другим каналом. Обыкновенная почтенная река. И не из маленьких, принимая во внимание расстояние.
— Как ты насчет покупателей? — поинтересовался Гус чуть погодя.
Я ничего не ответил.
От реки нас отделяла еще одна, более близкая, долинка, лысое дно которой переходило в крутой спуск, вздымающийся гладкой, наклонной плоскостью к скалам, окружающим нашу котловину. За ней темнела узкая гряда с утыканными каменными обломками потолка. О езде напрямик трудно было и подумать.
Гряда эта, однако, не шла параллельно дороге, по которой мы поднимались, но сворачивала, соединяясь с главным массивом в месте, которое было сейчас заслонено от нас стенами котловины.
Единственное, что было можно сделать, это попробовать траверс.
— Что там, Гус? — проснулся Сеннисон. — Нет, ничего, ничего, — добавил он успокаивающим тоном. Это последнее относилось уже не к нам.
Я успел позабыть о нем. В любом случае, перестал думать о том, что мы вчера разузнали. Но ненадолго. Достаточно было одного слова Сеннисона, произнесенного в кабине находящейся от нас в сорока километрах «Идиомы», и все ожило.
Сперва мне даже хотелось спросить, прогулялись ли они уже с целью навестить могилу Реусса Первого, но неожиданно во мне возобладала злость.
— Трогай, — буркнул я.
Гускин посмотрел на меня с неудовольствием, но взялся за управление.
Наши предвидения оказались верными. За первым, заваленным каменными глыбами, оказался другой спуск, покрытый растительностью, до галлюцинаций напоминающей обычную, земную траву. Пологий спуск постепенно переходил в равнину.
