– Ты, вон, предложи сестренке – пусть вырастит да разводит. Если все равно кроликов готовите…
– Хорошо бы, да негде нам, тетя Надя. В коммуналке живем.
– Только что в коммуналке…
Ляля сгребла кроликов в объятия. Женя попрощался и пообещал звонить. Оба, не сговариваясь, быстро проскочили переход в метро и вылетели на улицу с бьющимися сердцами, будто сбежали с места преступления. Пролетели освещенное яркими рекламными огнями пространство, автобусную и троллейбусную остановку, строй ларьков – и оказались как-то сами собой на заросшем кустами пустыре, куда почти не долетал уличный свет.
Ляля замедлила шаг и остановилась. Кролики притихли в ее руках. Женя подошел ближе.
– Ты чего затормозила? Что-то не так?
Ляля сосредоточенно молчала, пристально глядя, как кролик подергивает пучками усов, шевелит бархатным треугольником носа… Ее лицо постепенно делалось удивленным и потерянным.
– У меня что-то странное во рту… – перевирая звуки, как человек, жующий резинку или пытающийся нащупать языком больной зуб. – Что-то не то…
– Ничего особенного. Просто клыки… того… ну… вытягиваются. В порядке вещей. Ты вампир или не вампир?
Ляля беспомощно посмотрела на Женю снизу вверх.
– Может, домой пойдем?
– Боишься?
– Жалко. Ручные совсем…
«Сейчас заплачет».
– А есть хочешь?
– Еще как… Жень, а может, мороженое купим…
– Ты хочешь мороженого?!
– Нет… мне кролика жалко… Может, курицу…
– Мертвую? Замороженную? Я ж тебе говорил…
– Он так нюхает…
– Слушай, кончай это дело. Пойми: пройдет пара дней – и ты так проголодаешься, что тебе будет все равно, кого убить. Подождем?
Из уголка глаза Ляли через щеку потекла блестящая капля. Она протянула одного кролика Жене, а второго, всхлипнув, поцеловала сперва между ушей, а потом – в шею… Ее лицо сделалось сосредоточенным и отрешенным одновременно. Занятая собственными ощущениями, она не слышала влажного треска шкурки, хлюпанья и хруста в двух шагах от себя.
Ляля с трудом оторвалась от кроличьего тельца и посмотрела на Женю. Тот смущенно облизнул губы, швырнув в кусты какой-то маленький предмет, показавшийся Ляле кроличьим черепом. Принялся тереть окровавленные руки носовым платком.
– Тепло… и вкусно, очень вкусно, знаешь. Даже мало. Еще бы одного кроличка…
– Хорошего понемножку, вегетарианка. Дорвалась.
– Я ж не думала, что будет так вкусно. Думала – гадость… А это как-то… даже внутри щекотно. И тепло. Может в другой раз купим по паре?
– Знаешь, у тети Нади не кролиководческая ферма. Но если узнаем, где их еще можно брать – без проблем. Слушай, мы уйдем отсюда или тут жить, останемся?
Ляля вздохнула, с сожалением положила на землю мертвого кролика, облизалась и взяла Женю за руку.
– Пойдем, конечно.
Когда пустырь остался позади, стало хорошо. Шел десятый час вечера, дул южный ветер, лицо облекало влажное, молочное, сырое тепло. Мир был – дождь, мокрый асфальт, мокрые деревья, мокрые стены, капли на стеклах, мир напоминал размытую сепию или расплывающуюся фотографию с четырехлучевыми звездами мокрых фонарей. Свежий, летний, вкусный запах дождя, шуршание шин, шелест капель – все это доставляло нежное наслаждение, как музыка или поцелуи.
Порыв поехать в центр, бродить по Невскому, смотреть на черную воду и низкое бурое небо над ней прошел. Теперь хотелось шляться именно здесь, по этим заросшим дворам, где пахнет, как в лесу, а распластанные на асфальте кленовые листья похожи на звезды голливудских бульваров.
Из круглосуточного магазинчика, продающего водку, сигареты, шоколад и музыкальные диски, плеснуло светлой мелодией. Капли фортепиано падали из репродуктора в дождь, звенели и переплетались с уличным шумом и запахом, старый прелестный вальс Мишеля Леграна стекал в наступающую ночь и звенел. Ляля взглянула на Женю искоса, лукаво, весело, выхватила ладошку из его руки, завертелась по асфальту в вальсовом ритме.
Момент какого-то неожиданного счастья, сумеречной, не требующей мыслей и слов эйфории с дождем и бледной девушкой, танцующей вальс, прервался так быстро и резко, что боль спицей воткнулась в виски. Вальс из «Шербурских зонтиков» внезапно оборвался на полузвоне, с грохотом и лязгом ударила дешевая песенка с долбящим ритмом и пронзительным голоском популярной певички. Ляля вздрогнула и влетела в Женю, вцепившись в него на лету.
