Женя растерянно посмотрел на Лизу, но Лиза не собиралась ничего объяснять. Она просто подошла к дверям – и Женя отворил их.
Готический зал был полон свечей и теплого сумрака. Свечи горели обычными золотыми огоньками – и огоньки дрожали в хрустале и цветных стеклах, дробили бриллиантовые брызги. Женя шел, как во сне, в колышущемся воздухе, пропитанном ладаном, огоньками и музыкой, не чувствуя ног, не чувствуя тела – и видел только женщин, похожих на белые орхидеи. Они провожали его взглядами – и в темной влаге их глаз мир тек и качался, текли волосы, текли шелка, текла и плескалась нечеловечески прекрасная мелодия, где светлая печаль мешалась с непонятной иронией.
Маленький белокурый флейтист, одетый, как траурный паж, отняв флейту от губ, улыбнулся с невысокой эстрады. Кто-то, мутно увиденный, с русыми локонами, одетый, кажется, во фрак, целовал Лизе руки. Две девушки, хрупкие, как рисунок на изморози, улыбались Жене, что-то говорили – но он не улавливал смысла их слов, воспринимая только музыку голосов и смеха – те же флейту, скрипку, колокольчиковые всплески… Потом ему в руки сунули высокий бокал, и он машинально пригубил.
В бокале была горячая кровь.
На мгновение живая часть Жениной натуры пришла в ужас. Но уже в следующую секунду он сообразил, что кровь не человеческая. Так, баловство. Когда Женя допил бокал, голова перестала кружиться. Мало-помалу он начал понимать, о чем говорят вокруг.
– Он мил, конечно, Зизи, – услышал он голос нежной блондинки из целого облака прозрачной дымчатой ткани. – Но ведь это так ненадолго…
– Ну отчего же? – возразила Лиза. – Он был просто переполнен жизнью… на самом краю…
– О, поверьте, дорогая, это ровным счетом ничего не значит, – сказал мутный, постепенно обретающий резкость. – Мне приходилось видеть такое. Подобные личности – вода в пригоршне: их не удержишь в Вечности.
– Помилосердствуйте, – сказала Лиза тихо. – Не при нем.
– Он сейчас не слышит, – сказала блондинка.
Лиза покачала головой, обняла Женю за плечо – и мир вокруг обрел плоть. В эту минуту Женя почувствовал такую горячую благодарность, что даже забыл, что признателен мертвецу.
– Давай присядем, – сказала Лиза нежно. – Тебе надо оглядеться, не правда ли?
Женя кивнул. Они прошли к окну с витражом, изображающим рыцарский турнир, и Женя отодвинул тяжелый стул резного дерева, чтобы Лиза села. Те, другие – блондинка, вторая девушка, с родинкой на виске, мутный, оказавшийся демонически красивым парнем с жестким умным лицом – подошли и остановились, будто дожидаясь приглашения. Лиза кивнула им, как королева – свите, и они разместились вокруг, в точности как почтительная свита.
– Это что, твои… как бы… – Женя замялся, не зная, как назвать то, о чем он подумал, – изделия?
Взгляд Лизы похолодел.
– Это мои товарищи, – ответила она сухо. – Не стоит говорить о Хозяевах Ночей в таком тоне, милый.
Женя отвесил насмешливый поклон. Он уже пришел в себя окончательно, обрел способность думать, наблюдать и делать выводы – а вместе с тем и независимость.
Над столом мелькнули чьи-то руки: появились пыльные бутыли, хрустальные бокалы, наполненные горячей кровью, откуда ни возьмись, совершенно волшебно – и тот, кто их принес, окончательно растаял в огоньках и звуках. Красавчик в локонах разливал вино, Лиза заговорила с блондинкой о преимуществах лайковых перчаток – Женя даже усмехнулся в душе над неподобающей обыденностью темы. Женщины есть женщины. Вечные Княгини – и перчатки?
Предоставив им обсуждать этот вздор, Женя огляделся.
Женщины-вампиры уже не одурманивали его допьяна, хотя по-прежнему притягивали взгляд. Но теперь можно было разглядеть и мужчин. Эти, последние, тоже привлекали внимание внешностью – демонской, эльфийской, уж во всяком случае, не человеческой. Потусторонний шарм… ну да.
Они пили вино и кровь, болтали и смеялись, и их музыкальные голоса и смех упорно наводили Женю на мысль о Лориене, Толкиене – такой тут был веселый покой, эльфийская безмятежность безвременья. Уют этого места не вязался с представлением о живых мертвецах. Женя почти расслабился и начал забывать, где находится, любуясь гостями. В конце концов, тут пьют кровь животных. Просто кроликов. Или куриц. И вдруг его взгляд зацепился за странную пару: брюнет-вампир в шоколадного цвета костюме и белоснежной рубашке был безупречно хорош, как все здешние – но его спутник был человеком, живым человеком! Мальчик-подросток лет четырнадцати-пятнадцати, в потрепанной одежде, с грязными длинными волосами, со скверной кожей бродяжки, сидел рядом с ним, облокотившись на стол, глазея вокруг с глупой и блаженной улыбкой наркомана под кайфом.
