Никто их не стерёг. Не подслушивал их любовных игр. Чуть поодаль резвились два дикаря, награждая друг друга тумаками — совсем, как панята в школе. Вождь сидел возле тлеющего костра и, казалось, ждал его прихода. И отчёта.
- Мне нужно сходить домой, - сказал Тадеуш. - Взять ещё лука. Ну, и по мелочи там.
Вождь покивал головой, давая своё согласие, но не глядя собеседнику в глаза.
- К обеду я вернусь. Самое позднее — вечером. До темноты.
Вождь молчал.
- До вечера, - бросил Тадеуш, удаляясь.
Какое-то время ему казалось, что за ним следят, и он нервно оборачивался, но потом рассердился на себя за презренное малодушие, и зашагал быстрее, не глядя даже по сторонам.
Его ждали радостные слуги. Никто не воспользовался предоставленной возможностью и не покинул садоводства. На грядках работали. На вышках стерегли. Валуй следовал за Тадеушем повсюду, готовый, как всегда, исполнить любой приказ, и неподражаемо довольный.
Тадеуш с нескрываемым удовольствием помылся в ванне. Наверное, впервые в жизни. Потратил на это дело больше часа. Тщательно соскрёб с себя лесную грязь и чужие запахи. Облачился в свежевыстиранный халат. Попил чаю на кухне в компании Валуя. Даже плеснул ему немного в чашку от избытка нахлынувшей щедрости.
- Запрягай танк! - наконец, посчастливилось услышать начальнику охраны «Витязя».
Тадеуш знал, что у отца в специальной кладовой хранятся запасные латы, и он без труда их раскопал среди прочих вещей. Надел на прежнее место и замкнул на ключ. Натянул поверх атласные штаны голубого цвета.
- В «Пламя»! - крикнул он Валую.
Их будто бы ждали. Сам пан Филипп вышел встречать его у ворот снаружи садоводства. И жена его. Только не было с ними Джу. Ах, да! Она же в школе. Малолетка.
- С какими радостными вестями к нам? - добродушно осведомился хозяин.
Вместо ответа Тадеуш протянул ему стильный позолоченный ключик.
- Что это? - удивился пан Филипп — настала его очередь направлять и контролировать ход событий.
- Возвращаю то, что по праву принадлежит вам, и прощу прощения за безобразную мальчишескую выходку.
Пан Филипп повернулся к супруге.
- Видишь, какие правильные слова он говорит. Как ловко перекладывает вину с себя на трагические обстоятельства и несовершеннолетний возраст.
- Я не ловчу. Я действительно раскаиваюсь. И прошу руки вашей дочери.
- И это после того, - продолжил разговор с супругой пан Филипп. - Как его бесстыдное тело, ещё, наверное, не остыло от бдений прошлой ночи. От буйных ласок животного, завладевшего его душой.
- Я снова в латах! - крикнул Тадеуш и приспустил штаны.
- И это тоже похвально. Но позвольте спросить вас, молодой человек, с которого раза в вашем фантастическом мире принято считать честь поруганной, и совесть потерянной? У вас там, может быть, и смерть наступает раза с десятого? Когда захочется лично вам. Пускай. Мы в ваш монастырь с нашим уставом не лезем. Но и в нашем новые порядки наводить не позволим. На вас теперь не сакральные латы, а обычные железные трусы! Носите их на здоровье.
Обескураженный Тадеуш не ожидал такой бескомпромиссной отповеди. Особенно от укропного садовода, никогда не стоявшего в авангарде войск, воюющих за мораль.
- А как же прощение? - в робкой, последней надежде спросил отрок.
- А вы только это и запомнили из речи пана Рауля? Поздравляю! Что ж, вот вам моё прощение: берите его и уходите. Одно дело — простить. Другое — отдать свою единственную дочь за беспутного индивида с шаткими представлениями о добре и зле. Вас там, кстати, никто не дожидается в шалаше, пока мы тут мило беседуем? А то ведь и там объяснять потом многое придётся. На два фронта работать всегда несподручно.
Паника Тадеуша вдруг сменилась гневом:
- Смотрите, пан Филипп, как бы не пришлось вам после пожалеть.
Глаза старого садовода округлились.
- Когда останетесь без лука, - завершил начатую фразу юноша.
- Как бы вам самому без него не остаться, - не испугался пан Филипп. - С таким-то мировоззрением и замашками. Пан Волдырь давно ищет себе помощников, промотавших состояние, как и он сам когда-то. Ловите свой шанс. В политике вам и место!
