Тадеуш был вне себя от ярости всю обратную дорогу. Мало того, что ему отказали, так ещё и сделали это в максимально неприятной манере. Теперь новость, приукрашенная вертлявым языком пани Изольды, разлетится по всему королевству. Ну, и чёрт с ними! В школу он больше ни ногой. Нечего кормить дармоедов. К тому же, у него теперь хозяйские заботы.
У ворот садоводства его поджидал очередной сюрприз — бронированный автомобиль пани Гульнары, раскрашенный в розовые тона. Господи, ей-то что здесь делать? И кто её пустил без разрешения хозяина, интересно?
Гостья ждала на кухне, попивая чаёк, чтобы самолично дать ответы на все интересующие юношу вопросы и остудить его чрезмерный пыл встречными претензиями.
- Ну, вот, наконец-то! Где вы ходите, пан Тадеуш?
Глава 15
- Котик, ты уже проснулся? Или притворяешься, лежебока ты эдакий? Иди-ка, проверь, всё ли там в порядке на огороде.
- М-м, - промычал Тадеуш и уткнулся лицом в пышную грудь Гульнары. - Ещё полчасика, киска. Ты меня прошлой ночью совсем уходила.
- Много же тебе, бесстыдник, надо, чтобы уходиться. Бедная вдова только-только успела разогреться. И это в твоём-то возрасте. А когда тебе будет шестьдесят?
- Ты не доживёшь, - неудачно пошутил Тадеуш, за что немедленно словил оплеуху. - Ну, ладно, ладно. А то ведь щас как вставлю по самое горло. Орать будешь, как в прошлый раз.
- Напугал!
- А ты не боишься?
- Нисколько!
- А ну-ка, иди сюда.
Её визги, слышимые даже и на самых отдалённых грядках, смущали дикарей поначалу, но потом они смирились и с этим, как с очередной неизбежностью их новой жизни. Валуй, сидя на крыльце дома, улыбался чему-то своему и лениво гонял настырных мух полотенцем.
Пани Гульнара по прозвищу «клубничная вдова» за две недели своего деятельного присутствия в доме навела свои порядки, и они, не сказать, чтобы сильно расстроили жителей «Витязя». Чуть по-другому расставили бочки, где-то чуть глубже нужно было копнуть. Дом заблестел не виданной до того чистотой. В меню (и даже у дикарей) появились новые блюда. И называла она всех подневольных обитателей садоводства не «эй» или «ты», а «бычок мой» или «слониха».
- Я тут у тебя живо всё в чувство приведу, - пообещала Тадеушу вдова. - Жалеть не будешь. Отцу ума бог не дал, так хоть у сына он есть.
- Ты, это, за языком следи.
- Ой, уже и слова сказать нельзя. На правду не обижаются.
Она действительно долго добивалась расположения покойного пана Адама. Он вроде был и не против её ухаживаний, и оставлял её иногда ночевать, но в дом для совместной жизни звать не торопился. Было ли тому причиной его увлечение Елизаветой, теперь никто и не узнает.
А в жизнь Тадеуша Гульнара ворвалась бешеным степным ветром. И в плане сексуальном, и по хозяйству она перехватила инициативу. Сама не бедная, владеющая клубничным садоводством, оставленным в наследство давно умершим мужем, она теперь строила грандиозные планы на будущее:
- Мы с тобой, Тодька, такого в Полесье наворотим. Всё под себя загребём. Они ещё к тебе на коленях приползут прощения просить.
- А оно мне надо? Прощение их? Я сам по себе. Они сами.
- Нет, ты всё ещё обижен, - легко разглядывала его душу она. - Обиженный человек слаб. А ты должен быть сильным. И знаешь, откуда силу нужно черпать?
- Откуда?
- Из созидательной деятельности. О себе думай. О своей выгоде. Об успехе. Ничто так не освобождает сердце от горечи, как достигнутая цель. Как довольное созерцание результатов, добытых своими руками и умом.
- Потрясающая ты баба, Гулька!
- Только сейчас понял? Иди ко мне, мой пампусик.
После неистовой сцены любви она укатила к себе — «проверить дела клубничные», а когда вернулась, сообщила сногсшибательную новость:
- Ты прикинь, они уже нашли жениха для этой глупой девчонки!
- Какой девчонки? - не понял Тадеуш.
- Твоей бывшей.
- Сони?
- Сони? Вот дурилка! Джу! Джу твоя бывшая. А Соня — это одноразовое половое приключение благородного, но неопытного рыцаря, заблудившегося ночью в лесу. Дошло, наконец?
Тадеуш прислушался к своим ощущениям и с неудовольствием понял, что в них присутствует горечь. Размытая такая, едва заметная. Но горечь. С чего бы это? Прирождённому собственнику жалко, что кто-то другой будет пользоваться его лопатой, проданной на аукционе? Похоже на то.
