— Пожалуйста, не ищи, как всегда, оправданий, — сказала она, вставая с кровати и направляясь к окну, чтобы задернуть шторы. — Сейчас они тебе не помогут.
— На этот раз они мне не нужны.
— Интересно почему? — повернулась она к нему.
— Разговор с тобой, — спокойно отпарировал Мариано, — убедил меня в одном.
— В чем же? — спросила она недоверчиво.
— В том, что я поступил правильно.
Она снова села на постель и уперлась подбородком в колени.
— Каждый утешается чем может, — сказала она.
Выглянув из окна своего кабинета, Мариано увидел светящуюся крону магнолии, раскачиваемую теплым ветром. Она словно дышала в темноте.
Он долго глядел в сад, опершись локтями на подоконник. Слышен был непрерывный шелест листвы. Платаны за решеткой колыхались, освещенные фонарями. В глазах его отразились страх и гордость, боровшиеся в душе.
Пока Мариано под звон часов лежал с закрытыми глазами, ему привиделся «Кораль». На заре его окутывал густой туман. Вокруг в кустах затаились охотники. В белом, как молоко, воздухе прозвучал выстрел, затем в дверях показался какой-то человек в шинели и шапке с поднятыми вверх руками. Кто это был, не известно. Только когда он двинулся к кустам, фигура его показалась знакомой. Но тут Мариано открыл глаза.
— Тебе удалось поспать?
На пороге стояла жена.
— Немного.
— Везет людям! Понять не могу, что у тебя за нервы. Она посмотрела на него с некоторой неприязнью:
— А я глаз сомкнуть не могла.
Сквозь жалюзи в комнату проникал яркий свет из сада.
— Ты приготовишь мне кофе?
— Да, сейчас спущусь.
Откинув простыню, Мариано направился к окну. Распахнув ставни, он увидел колышущуюся магнолию и пыль, поднимаемую ветром на дороге.
— Я тоже спускаюсь.
— Ладно, — ответила она, не двигаясь с места. — Тебе нечего больше сказать?
— А что тут говорить? — сказал он, закрывая окно. — Остается только ждать.
— Разве что!
Она вышла из комнаты и начала спускаться по лестнице, опираясь на деревянные перила. Пройдя несколько ступенек, обернулась:
— Так всю жизнь и прождешь.
В залитой золотистым светом гостиной, выходящей окнами в сад, где ветер шелестел листьями деревьев, Мариано чувствовал себя словно в каком-то призрачном мире.
Не подойди он накануне вечером к телефону, сегодняшний день ничем бы не отличался от остальных. Он читал бы газету, ждал вызова к больным, а затем обошел бы пациентов. Прежняя жизнь показалась ему необыкновенно прекрасной, и он почувствовал мучительную зависть к ней, словно к жизни другого человека. Но он сам стал теперь другим. Теперь ему надо было ждать, чтобы время шло, а время, быть может, где-то втихомолку готовило ему погибель.
Он оперся на мраморный столик и провел рукой по холодному лбу. Потом медленно опустился в кресло.
Подождал, чтобы успокоилось сердцебиение и пришло в норму дыхание, затем позвал служанку и слабым голосом сказал ей:
— Сегодня с утра меня ни для кого нет.
— Хорошо, доктор.
Стоя перед ним, служанка внимательно на него посмотрела и склонила набок голову:
— Вам плохо, доктор?
— Нет, я вполне здоров. Только голова немного тяжелая, — добавил он, глядя на ковер.
Служанка направилась к двери.
— Хотя, — крикнул он ей вдогонку, — не пройтись ли мне в самом деле? Надо бы подышать воздухом.
— Конечно, доктор, — ответила она, бросив на него проницательный взгляд.
Ей нравилась роль поверенной несуществующих тайн, и ее вечные уловки и увертки не только внушали другим всяческие подозрения, но и ее саму сделали страшно подозрительной.
— Не говори ничего жене, пока я не вышел.
— Хорошо, доктор, — с готовностью ответила она и расплылась в улыбке.
В прихожей Мариано натянул на себя куртку, надел шляпу, затем аккуратно прикрыл за собой дверь, не торопясь спустился по ступеням парадной лестницы и обогнул дом сзади.
Деревянный гараж с двускатной крышей был заперт на замок. Открывая его, Мариано не сводил глаз с окна в нижнем этаже, боясь окрика жены.
Включив мотор, он медленно вывел машину из гаража и через задние ворота выехал на пустынную грунтовую дорогу.
И пока в клубах пыли он мчался к средоточию своей тревоги, у него понемногу стало отлегать от сердца.
