— Я должен тебе кое-что сказать, — пробормотал Мариано, стоя у двери и обращаясь к жене, лежавшей на кровати с раскинутыми руками и с косметической маской на лице, обрекавшей ее на неподвижность.
— Что? — спросила она, не меняя положения.
— Я разрешил Эмилио побыть у нас в «Корале».
Она не ответила. Только судорожно сжала одеяло.
— Он хочет спрятать там кого-то от полиции, — добавил Мариано, — но ненадолго, на несколько дней.
— Это еще что? — воскликнула она, внезапно распахивая глаза. — Ты, надеюсь, не согласился?
— Увы, да.
Она приподнялась на своих костлявых руках.
— Когда это произошло?
— Три часа назад.
— О боже! — воскликнула она, складывая на груди руки. — Как ты мог решиться?
— Не знаю. — Мариано расстроенно потряс головой. — Сам не понимаю.
— Постой, — спохватилась она. — Скажи, что ты передумал, и не давай ему ключи.
— Я уже дал.
— Ну, это слишком! — крикнула она. — Дальше некуда!
Мариано сел в кресло.
— И ничего мне не сказать!
— Он очень меня торопил.
— Еще бы! — воскликнула она. — Ему надо было тебя огорошить и не дать собраться с мыслями!
Мариано опустил голову.
— И это сделал ты, ты, который никогда не впутывался в политику! Ты же всегда считал, что эти игры не для тебя!
— Но ведь он мне друг.
— Не понимаю, такой человек, как ты! — твердила она. — Такой осмотрительный, такой осторожный.
А затем скорей жалобно, чем вопросительно, добавила:
— И почему он обратился к тебе?
— Потому что никому в голову не придет меня заподозрить.
— Нет, тут что-то не так!
Она хотела продолжать, но вдруг умолкла. Приподнимаясь на постели, она наклонилась вперед, и тень ее заходила по стене.
— Все твоя бесхарактерность!
— От тебя разве дождешься помощи в трудную минуту? — сказал Мариано, вставая с кресла и подходя к окну.
Она следила за ним взглядом, пока он раздвигал шторы.
— А ты думал, что я приду в восторг от всего этого?
Мариано смотрел на темный сад и освещенную улицу.
— По крайней мере могла бы не набрасываться на меня.
— Хочешь, чтобы тебя только по головке гладили.
— Но ты понимаешь, что я не мог ему отказать? Это мой друг.
Она обхватила руками колени. Потом с вызовом бросила:
— Ко мне ты относишься иначе.
— Как и ты ко мне.
— Хорошенькая история, — сказала она, снова откидываясь на подушку. — Весело будет, если ты угодишь в тюрьму.
Мариано продолжал смотреть в окно.
— Ты хоть знаешь, за что он сидел?
— Нет.
— А какой приговор?
— Тоже нет.
— Замечательно! — воскликнула она, всплеснув руками. — А может, это просто уголовник.
— Не думаю, — с беспокойством возразил Мариано. — Иначе Эмилио мне бы сказал.
— Эмилио! — саркастически воскликнула она. — Тоже мне! Так он тебе все и выложит! Да ты просто олух!
Приподнявшись в постели, она с долей любопытства посмотрела на него.
— А мне-то казалось, я тебя знаю… Скажи на милость, от кого ты ждешь правды? От человека, запутавшегося в политических интригах?
— Я верю другу, понимаешь?
— Другу? Был бы он другом, так не обратился бы к тебе.
— А к кому же еще?
— К своим единомышленникам.
— Чтобы их сейчас же сцапали?
— А теперь сцапают тебя.
Мариано сел в кресло, облокотился на ручки и закрыл глаза.
— Зря я тебе все рассказал, — пробормотал он.
— Не говори глупости! — воскликнула она. — Не хватало тебе еще промолчать!
Она подложила себе под спину еще одну подушку.
— В разговоре хоть что-то может проясниться.
Мариано приоткрыл глаза:
— Вот это меня и пугает.
Она привстала с подушек.
— Пугался бы лучше своих поступков.
И через минуту добавила:
— Ты, как крот, не терпишь солнечного света. Взглянул бы лучше, во что ты впутался!
— И все же я в чем-то прав! — пробормотал Мариано.
