При входе в распахнутые ворота Эмилио сбил с ног какого-то мальчишку, гнавшегося за приятелем. Наклоняясь над мальчуганом, чтобы посмотреть, все ли у того в порядке, он успел заметить краем глаза, что незнакомец пристально смотрит на него.
Между тем паренек выскользнул из его рук, и Эмилио вновь зашагал к музею. Подойдя к лестнице, он оглянулся на незнакомца и по его глазам почувствовал, что тот в нерешительности. Не зная почему, Эмилио прошел мимо и, продолжая путь в том же направлении, приблизился к другим воротам, вышел на улицу и двинулся к желтой громаде Королевского дворца.
Через несколько секунд он вернулся назад и на этот раз прямо направился к человеку, неподвижно стоявшему на том же месте.
Тот смотрел на него с любопытством, словно терпеливо ожидая, когда к нему обратятся, и на вопрос Эмилио: «Извините, не можете ли вы сказать, где здесь планетарий?» — с улыбкой ответил:
— Очень сожалею, но я не знаю.
Эмилио стрельнул вокруг взглядом, прежде чем задать второй вопрос:
— Это ведь Музей естественных наук?
Незнакомец сочувственно выслушал вопрос, словно имел дело с актером, плохо выучившим роль, а затем ответил:
— К сожалению, и это мне неизвестно.
Открыто на него взглянув, Эмилио улыбнулся:
— Меня зовут Эмилио.
— Трави.
— Давно меня ждешь?
— Нет, минут десять.
Прищурив глаза, Трави спросил:
— Все в порядке?
— Пока да.
— А он где?
— У одного врача.
Трави сунул газету в карман пиджака.
— Что это за врач?
— Ты его не знаешь. Это мой друг, не коммунист.
— Тем лучше. Можно на него положиться?
— С закрытыми глазами, — подтвердил Эмилио.
— Нет, глаза лучше держать открытыми. — Поглядев вокруг, Трави добавил:
— Пройдемся.
На пути к выходу он спросил:
— Ты уже обедал?
— Нет.
— Тогда перекусим в каком-нибудь укромном местечке, — махнул он в сторону Венецианских ворот. — Там и поговорим.
На улице толпа оттерла их друг от друга, но на углу, у подъема на Старые валы, они снова оказались вместе. Впереди, в обрамлении Триумфальной арки, бесконечной лентой тянулся бульвар «Буэнос-Айрес».
Трави свернул к невысоким домам справа. Пока они добирались туда через площадь, молния прорезала черные тучи, сгустившиеся в конце бульвара. Над ними, однако, небо было еще светлое. Они углубились в боковую улочку, где ветер гонял листья вперемешку с пылью.
— Прибыли, — сказал Трави.
С витрины харчевни на прохожих пялилось стеклянными глазами чучело кабана. Рядом на бревне лежало ружье, покрытое пылью и паутиной.
Через небольшой зал с баром, тесно уставленный столиками, они прошли темным коридором во внутренний дворик, густо увитый виноградом, и сели в самом конце, в углу. Сплетенные лозы почти скрывали их от внешнего мира. Недалеко от них сидели пожилые мужчина и женщина, которые вели между собой негромкий разговор.
Трави устроился спиной к двери и, пока Эмилио заказывал вино и закуску, не поднимал головы. Только когда хозяин ушел, он повернулся к Эмилио, взглянул ему в глаза и проговорил:
— Расскажи мне о Лози.
— Что именно?
— Все.
Эмилио задумался:
— Ну что тебе сказать? Это какой-то странный тип… очень спокойный. Никогда не подумаешь, что у него такое за плечами.
— Что ты знаешь о его побеге?
Казалось, Трави чем-то смущен.
— Говорят, он соскочил с поезда между Лекко и Колико. Потом укрылся у Оньи в Лиерне. У него он бывал и раньше. Онья привез его в Милан к Пьетро на своем грузовичке. Вот и все.
— Он не говорил, как ему удалось бежать?
— Он разбил стекло в туалете.
Эмилио с беспокойством взглянул на Трави:
— Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Да так. Пьетро рассказал то же самое, и с тех пор одна мысль не дает мне покоя. — Трави снял очки и положил их на столик. — Трудно убежать таким образом.
— Говори яснее. Что ты хочешь этим сказать?
— Успокойся. — Трави положил ему руку на плечо. — Ничего особенного. Вся загвоздка — в этом окне в туалете.
— Не понимаю.
— Меня интересует, говорит он правду или нет.
Эмилио отпрянул: — Значит, ты ему не веришь.
— А ты можешь объяснить, как он бежал?
— Откуда мне знать! Мы об этом не думали — ни я, ни Пьетро.
Трави покачал головой:
— Видишь ли, убежать через окно практически невозможно. Следовательно, надо выяснить, почему он скрывает правду. — Он поднял глаза на Эмилио, слушавшего его в замешательстве.
