— Вам ведь пришлось осмотреть каждую комнату, чтобы убедиться, что он не висит где-нибудь в петле, верно?
— Я заглянула только в то помещение, где горел свет, — на кухню.
— То есть вы по меньшей мере прошли еще и через гостиную. Скажите, мисс Тайнс, установив отсутствие моего клиента, как вы поступили?
— Отправилась на улицу и стала ждать.
— Ждать чего?
— Полиции.
— Полиция приехала?
— Да.
— С ордером на обыск дома моего клиента, верно?
— Верно.
— Я понимаю так: вламываясь в жилище моего клиента, вы исходили из благородных побуждений. Однако не возникало ли у вас хотя бы небольшого беспокойства за успех устроенной провокации?
— Нет.
— После семнадцатого января вы тщательно исследовали прошлое моего клиента. Удалось ли разыскать иные прямые свидетельства его незаконных действий, кроме тех, что в тот вечер нашла полиция в доме?
— Пока нет.
— Приму это просто как «нет». Итого без улик, обнаруженных полицией при обыске, у вас не было бы ничего показывающего связь моего клиента с какой либо незаконной деятельностью, верно?
— Он пришел в тот дом.
— В подставной дом, где никакой несовершеннолетней девочки не проживало. Выходит, и само дело, и ваша… м-м… репутация целиком зависят от материалов, найденных в доме моего клиента. Без них — ничего нет. У вас же имелись и возможность, и серьезная причина подкинуть ему улики, разве не так?
Вскочил Ли Портной:
— Ваша честь, это нелепо! Подобные выводы должен делать суд.
— Мисс Тайнс сама признала: вошла в дом незаконно, не имея ордера, — заметил Флэр.
— Пусть так. Тогда предъявите ей обвинения в незаконном проникновении — уверены, что докажете? Если господин Хикори желает высказывать абсурдные теории о монашках-альбиносах и подкинутых уликах — его право. Но во время суда и перед присяжными. Я, в свою очередь, опровергну его нелепые домыслы. Для того и существуют судебные разбирательства. Мисс Тайнс — частное лицо, а к частным лицам иные требования, чем к представителям власти. Ваша честь, выкидывать из дела компьютер и фотографии нельзя — их обнаружили во время законного обыска по официальному ордеру; некоторые были спрятаны в гараже и за книжными полками — мисс Тайнс совершенно не могла поместить их туда за те секунды — пусть даже минуты, — которые успела провести в доме.
Флэр замотал головой:
— Уэнди Тайнс вломилась под предлогом как минимум не слишком убедительным. Свет в окне? Какое-то движение? Я вас умоляю! К тому же она имела возможность и серьезную причину подбросить улики. Более того, знала: дом вскоре обыщут. Это хуже, чем просто незаконно добытые свидетельства. Все найденное следует исключить из дела.
— Уэнди Тайнс — частное лицо.
— …что в данном случае не дает ей права поступать как угодно. Она легко могла подбросить и ноутбук, и фотографии.
— Подобные аргументы надо приводить присяжным.
— Ваша честь, доказательный материал предвзят до нелепости. Мисс Тайнс, по ее собственным словам, совсем не частное лицо. Я несколько раз спросил ее о характере отношений с офисом прокурора, и она признала: действовала как его агент.
Ли Портной побагровел:
— Абсурд! Что же теперь — каждого репортера, который освещает расследования, считать представителем закона?
— Уэнди Тайнс, по ее же признанию, сотрудничала — причем тесно — с вашим офисом, господин Портной. Можем обратиться к стенограмме, где упомянуты и присутствие полицейского на месте событий, и связь с офисом прокурора.
— Это еще не приравнивает ее к сотрудникам прокуратуры.
— Господин Портной сейчас осознанно играет словами. Без Уэнди Тайнс его служба не завела бы на моего клиента никакого дела, а оно — вообще все преступления, в которых обвиняют Дэна Мерсера, — исходит из устроенной мисс Тайнс попытки провокации. Ордер не выписали бы без ее участия.
Портной пересек зал.
— Ваша честь, даже если мисс Тайнс ознакомила нас с ситуацией, не считать же после этого любого активного свидетеля или заявителя агентом…
— Я услышала достаточно, — объявила Лори Говард и ударила судейским молоком. — Свое решение озвучу завтра утром.
