Потому что совсем скоро ее ждало одиночество.
На экране всплыло новое сообщение — снова от шефа, Вика Гаррета: «Какое слово во фразе „срочно ко мне“ требует пояснений?»
«Иду», — напечатала она и нажала кнопку «отправить».
Кабинет Вика находился в конце коридора, а потому бессмысленная переписка только нервировала, но в таком уж мире мы живем. Даже дома Уэнди часто общалась с сыном через Сеть. Когда не хватало сил крикнуть, она набирала «Иди спать», или «Выпусти Джерси», или всегда актуальное «Хватит торчать за компьютером, почитай книжку».
Уэнди забеременела в девятнадцать лет на втором курсе в Университете Тафтса. Как-то на вечеринке в кампусе она перебрала и завела знакомство — подумать только! — со спортсменом, начинающим квотербеком Джоном Морроу, человеком, который, по ее личным понятиям, идеально подпадал под описание «не мой тип». Уэнди мнила себя настоящим либералом и андеграундной журналисткой, носила черное и обтягивающее, слушала только альтернативный рок, посещала состязания по поэтическому слэму[5] и выставки Синди Шерман.[6] Но не в роке, стихах или выставках сердце нашло отраду, а — поди его пойми! — в роскошном спортсмене. Поначалу все было не всерьез: разговаривали, зависали вместе, не то чтобы встречались, но и не то чтобы не встречались. А примерно через месяц она обнаружила, что беременна.
Уэнди, женщина самых современных взглядов, приняла решение, к которому ее готовили всю жизнь: как поступить — дело ее, и ничье больше. Третий курс, начало успешной журналистской карьеры — обстоятельства сложились самые неподходящие, но как раз поэтому не оставили места раздумьям. Она позвонила Джону:
— Надо поговорить.
Тот явился в ее комнатушку, послушно сел в кресло-мешок (очень комично, когда громада ростом в шесть футов и пять дюймов пытается принять если не удобное, то хотя бы устойчивое положение), понял по голосу Уэнди: дело нешуточное — и, удерживая равновесие, придал лицу серьезное выражение, отчего стал похож на ребенка, изображающего взрослого.
— Я беременна, — объявила она и приступила к речи, которую репетировала два дня подряд: — Как быть дальше — решу сама и надеюсь, мое решение ты примешь с уважением. — Уэнди говорила старательно ровным голосом, расхаживая по комнатке, не глядя на Джона. Закончила же свое выступление благодарностью за то, что он посетил ее этим вечером, и пожелала ему всего самого хорошего. А потом отважилась мельком на него посмотреть. В тот самый момент он поднял на нее полные слез глаза — чистейшие из всех, какие только встречала, — и сказал:
— Но ведь люблю тебя.
Вместо того чтобы рассмеяться, она разревелась. Джон выскользнул из этого чертова кресла, встал на колени и, не сходя с места, сделал ей предложение.
Как бы кто ни сомневался, сколько бы ни говорили, мол, у такой пары нет шансов, они поженились и следующие девять лет прожили счастливыми людьми. Джон был нежным, заботливым, любящим мужем — потрясающим, смешным, умным, внимательным; ее родной душой во всех смыслах этих двух слов. На следующем курсе родился Чарли. Два года спустя наскребли денег и внесли первый платеж за домик на одной из шумных улиц Касселтона. Уэнди устроилась на местное телевидение, Джона вскоре ждала степень по психологии — все шло своим чередом.
Как вдруг в одно мгновение его не стало. В их домике теперь жили лишь Чарли, сама Уэнди и пустота под стать той, что поселилась в ее душе.
Она постучала в дверь Вика и заглянула внутрь:
— Звонил?
— Слышал, тебе как следует вставили в суде, — ответил шеф.
— Вот это настоящая поддержка. Ради нее тут и работаю.
— Нужна поддержка — купи бюстгальтер.
— Сам понимаешь: шутка нелепая.
— Понимаю. Получил твою записку… поправка: массу однообразных записок с жалобами на задания.
— Открытие лавки травяных чаев и модный показ галстуков ты называешь заданиями? Дай что-нибудь хоть немного похожее на настоящую работу.
— Постой-постой… — Вик поднес к уху раскрытую ладонь. Он был некрупным мужчиной (если не считать огромного круглого живота) с лицом хорька, причем хорька безобразного.
— В чем дело?
— Это вот ты сейчас возмущалась несправедливым отношением к горячим штучкам в мужской профессии? По-твоему, я вижу в тебе только привлекательную картинку?
