Но что же делать тогда?
Беременность оставляла мне не самый широкий выбор вариантов. До самого лета, пока не родится и не окрепнет ребенок, я буду привязана к Бретани. Потом… потом я могу поехать куда угодно. Даже в Париж. У меня, в конце концов, даже есть там дом. Меня не преследует республиканское правосудие, у меня есть поддержка в лице Талейрана - он не министр сейчас, конечно, но наверняка не растерял влияние полностью. Мой гражданский брак с Александром расторгнут, а церковный не признан Республикой, ведь венчал нас священник, находившийся тогда и сейчас вне закона. У меня формально все в порядке. Я вполне могу обустроиться с детьми и во Франции.
Однако что скажут дети, если я лишу их отца? И как мне самой жить без Александра?
На эти два вопроса у меня не было ответа. Мне казалось невозможным жить в Блюберри-Хаусе, для меня было омерзительно сознавать, что герцог нарочно звал меня в Англию, чтобы всегда иметь под рукой и жену, и любовницу, - поддерживать такой брак у меня не было сил. Но дети любят отца… как я объясню им разрыв?
Застонав, я потерла переносицу пальцами. Наверное, надо не заглядывать так далеко в будущее, ограничиться предстоящим полугодием. Я должна уехать к себе в замок. Там у меня будет время обо всем подумать. Герцога все равно сейчас нет с нами рядом, а в дальнейшем что-то прояснится.
«Вас могут взять в заложники, - вспомнились мне его слова. - Не уезжайте в Сент-Элуа, там вы будете в опасности!» Да он намеренно нас запугивал. Когда-то именно Белые Липы казались мне опасными! А Сент-Элуа - кому придет в голову искать семью Александра дю Шатлэ в недостроенном замке в глуши Нижней Бретани? Республиканцы, если захотят ударить по мне и детям, придут именно сюда, в это богатое поместье, и не надо пугать меня небылицами!
«Он всеми силами пытается удовлетворить себя! - подумала я ожесточенно. - Не хочет отказываться от меня, потому что ему тоже важны дети. Но в то же время далеко не так глубока его любовь ко мне, если ее нужно подпитывать постоянным присутствием других женщин!» Я вспомнила Мелинду, и мне снова стало больно: красивая, обольстительная, «медовая» женщина, которая младше меня на пять лет! Сейчас, будучи беременной на пятом месяце, я даже не хотела смотреть на себя в зеркало и сравнивать нашу привлекательность, чтобы избежать страданий… Правда, молодость и красота не застраховали эту даму от неудач - герцог и ей наверняка доставил немало боли, годами мороча голову и дразня миражом брака!…
Я понимала, что, возможно, многое домысливаю и даже, может быть, не совсем справедлива к мужу. Но разбираться в этом мне не хотелось. Я хотела выбраться из капкана, в который сейчас угодила, успокоиться и понять, что же все-таки нужно в этой жизни мне самой.
- Элизабет, - отозвалась я негромко. У меня уже вызревал план действий. - Найдите-ка Люка, пусть приготовит лошадей. Я съезжу с детьми в Гран-Шэн, к госпоже де Лораге.
- Со всеми детьми? В такую погоду, мадам?
- Обычная осень, Элизабет. А нам всем нужно развеяться.
Я хотела уехать из Белых Лип, но предчувствовала, что из-за надзора слуг и внимания Фан-Лера, чьему попечению меня доверил герцог, это будет не так легко сделать. Если я поеду в Гран-Шэн, это не возбудит подозрений. Фан-Лер, пожалуй, даже не станет меня сопровождать.
В комнаты ворвались Аврора и близняшки, обеспокоенные моим отсутствием за завтраком. Изабелла была полна впечатлений от недавней игры с Вероникой в муравьишек. Они обе изображали из себя маленьких жителей муравьиного царства, рисовали в альбомах спаленки и столовые этих крошечных существ и тараторили об этом без умолку.
- Мама, ты должна поиграть с нами! - потребовала Изабелла, бросившись мне в объятия. - Ты наша мама в муравейнике!
- Да, ты укладываешь нас спать, а потом поднимаешься по подземной лесенке и готовишь нам обед на кухне! - поддерживала ее Вероника.
Обычно я играла эту роль, но сейчас у меня не было сил изображать беспечность.
- Не сегодня, дорогие. Я не очень хорошо себя чувствую.
- Но нам сказали, ты едешь с нами в Гран-Шэн, это правда?
