Меня несколько удивил этот вопрос, но я не стала слишком задумываться над ним - столько собственных проблем нависало надо мной.
- Мы соседи, - ответила я, - конечно, он будет справляться обо мне у вас. Тем более, что ему расскажут, что я была в Гран-Шэн перед отъездом.
- Хорошо, - со вздохом сказала она. - Я передам.
Мы расцеловались. Я пожелала ей здоровья и загодя попрощалась с ней: выезжать завтра мне надо было рано, не хотелось будить Констанс ради прощания. Возвращаясь к себе в комнату, я заметила внизу Брике, уныло слонявшегося по вестибюлю замка. Он вскинул на меня глаза, и я поманила его пальцем, приглашая подняться.
Вихрастый долговязый пройдоха в пару прыжков преодолел лестницу и, остановившись передо мной, выдохнул:
- Снова какое-то дельце, ваше сиятельство?
- Завтра на рассвете будешь нам за кучера, Брике, - сказала я. - Графиня де Лораге даст нам экипаж. Отдохни хорошенько. Дорога предстоит неблизкая.
Он вытаращил на меня глаза:
- Уж не в Париж ли мы едем? Вы и такое можете отчебучить!
- Нет, не в Париж, - вяло ответила я, предпочитая не замечать его панибратский тон. Он вечно со мной так говорил. - Всего лишь в Сент-Элуа. Не забыл еще дорогу?
- В Сент-Элуа? А что вы там потеряли, в этом обшарпанном замке? То ли дело Белые Липы - тут вам и мрамор, и позолота, и мебель дорогая… - Он искренне не понимал меня, и глаза у него были круглые от удивления. В сочетании с ястребиным носом это придавало ему какой-то совиный вид. - И господин герцог - он-то знает о ваших фокусах?
Я сжала зубы. Мнение Брике о Сент-Элуа задело меня за живое.
- Кому нужны ваши разглагольствования, господин болтун? Вы слышали, что вам приказано? Вы кому служите? Мне?
- Ну да, - сказал он, переступив с ноги на ногу. - Вам.
- Так вот, мы едем в Сент-Элуа. И это все, что я хотела тебе сказать.
Шмыгнув носом и окинув меня полным недоумения взглядом, Брике поплелся по лестнице вниз - глянуть, как он сказал, что за карету приготовила графиня де Лораге для нашего завтрашнего путешествия.
Я чувствовала, что поступаю нерасчетливо. Опрометчиво. Но еще отчетливее я сознавала, что иного выхода у меня нет.
Глава третья
Приказ генерала Эдувилля
1
К Нижней Бретани все ближе подступали холода. На озере уже отцвели белые лилии, созрели и приготовились распушиться на осеннем ветру коричневые шишечки камыша. Густыми темными ночами над лесом зажигались яркие низкие звезды и выплывала большая белая луна, предвещая своим чистым сиянием ночной холод и слепой туман осеннего утра.
Я смотрела в окно. Туман ложился над рекой еще с вечера, неслышными мутными струями стекал с берега и затягивал на ночь всю излучину. Звезды и луна, заглядывая сверху и не доставая до воды, подкрашивали полотно тумана небесным холодным светом, и казалось, что река окутана серебристой пеленой. Однажды в такую лунную холодную ночь пронзительно завыла волчица. От этого воя, как от влаги или от холода, по спине бегали мурашки. Собаки во дворе Сент-Элуа беспокоились и рвались с цепей. Волчица объявляла о начале осеннего сбора волчьей стаи.
Овёс на полях давно скосили. Потемнела перед зимой еловая хвоя, и теперь еловые острова в лесу казались мрачными. Улетели на юг журавли, прибыли с севера черные утки. Ночами уже наведывался морозец. Медведи искали места для берлог. Олени заканчивали свои осенние турниры и сбивались в небольшие табуны. Оленихи с детенышами решались подходить к замку очень близко. Приближался декабрь.
- Не стоит вам слушать этот вой, - сказала Маргарита, - не очень-то приятно это звучит. Отойдите-ка от окна, мадам!
Волки снова и снова выли - где-то внизу, у реки. Начинал один, к нему присоединялись остальные, и получался целый протяжный хор. Господи, будто в зверинце! Революция превратила Нижнюю Бретань в какой-то медвежий угол. Я передернула плечами, опуская занавеску, и повернулась к Маргарите.
Зеркало отражало мое лицо: бледное, похудевшее, осунувшееся. Явное страдание было в глазах. Маргарита покачала головой, поглядев на меня.
- Ах, мадам… не хотите ли вы показаться доктору?
- Зачем?
- Да ведь вот-вот шестой месяц пойдет. Надо бы, чтоб вас наблюдал врач.
