- Да. - Я нашла в себе силы улыбнуться, обнимая их. - У госпожи де Лораге был день рождения, надо, наконец, выбраться и поздравить ее. Ступайте собираться и проследите, чтобы Филипп не забыл свои игрушки.
- Так мы едем надолго, мама?
- Ну, может быть, мы там даже заночуем, - ответила я уклончиво.
Когда девочки убежали, Аврора, приблизившись, пытливо заглянула мне в лицо:
- Что случилось, мама? Что ты задумала?
Она повзрослела, стала наблюдательной, и от неё трудно было что-либо скрыть. Я попросила ее наклониться поближе и шепотом приказала разыскать Брике.
- Что-то я давно его не видела, - сказала она. - Здесь ли он?
- Думаю, да. Попробуй найти его.
- И что потом?
- Пусть приедет в Гран-Шэн. Мне нужно поговорить с ним без посторонних глаз.
Я не виделась с Констанс почти полгода, с тех пор, как в этом семействе гостил мой отец. Особых перемен за это время в Гран-Шэн не случилось: Марк по-прежнему грыз гранит науки в коллеже, радуя мать более высокими, чем прежде, баллами, Пьер Анж изо всех сил пытался оживить вялую экономику поместья, подорванную дождями минувшего лета, и подороже сбыть хлеб и фуражное зерно, выращенное с грехом пополам в его угодьях, а Констанс… сама Констанс снова была беременна. Я уже затруднилась бы сказать, в который раз Бог давал ей надежду на ребенка. Впрочем, этой темы вообще было запрещено касаться в доме де Лораге - супруги были уже порядком измучены бесконечными потерями детей. Окинув взглядом фигуры друг друга, мы обе поняли, что находимся в одинаковом положении, разве что мой будущий ребенок должен был родиться ранней весной, а ее дитя - примерно в середине зимы.
- Поздравляю вас, дорогая, - кратко сказала Констанс, обнимая меня. И тут же приложила палец к губам: - Т-с-с! А вот меня поздравлять не надо. Подождите. Вы же знаете, в моем случае еще нет повода для поздравлений.
- О, Констанс, - сказала я невесело, - зато у каждого есть свой повод для печали. Наверное, никто никогда не бывает счастлив вполне.
- Что-нибудь снова не так с Александром? - спросила она, пытливо вскидывая на меня глаза. - Ну-ка, позвольте угадать… Вы огорчены его ветреностью?
- Красивое определение. - Я покачала головой. Меня, впрочем, удивила ее догадливость. Хотя… разве не могли дойти до графини слухи о Мелинде? - Да, Констанс, ветреность - весьма изящное описание наших постоянных супружеских разногласий.
Мы проговорили до вечера, как это умеют женщины, когда изливают друг другу душу и делятся обидами на мужчин. Брике явился только к ужину и, как всегда, настолько неприкаянный и затравленный, что у меня не хватило сил приступить сразу к делу. Пока его кормили на кухне, я поднялась к графу в кабинет и набросала несколько строк. Это было письмо, которое я намеревалась оставить Констанс, чтобы она передала его Александру.
«Господин герцог дю Шатлэ, - вывела я на бумаге, решив пользоваться исключительно официальным обращением. - Сведения, сообщенные мне вашим братом, поменяли мои взгляды на наш брак и заставили меня уехать из Белых Лип. Полагаю, Поль Алэн сможет подробнее объяснить вам причины моего ухода. Я ни в чем вас не упрекаю. Просто мне кажется, что я заслуживаю если не вашей любви, то хотя бы вашего уважения и спокойствия под вашим кровом. Вы мне не дали ни того, ни другого. У меня нет ни малейшей возможности оставаться в вашем доме - в Бретани или где-то еще. Если у вас появится когда-либо желание переубедить меня, помните, что вам самому сначала надо навести порядок в своей жизни.
Вы можете навещать детей, когда вам будет угодно. Прощайте».
Не подписываясь, я запечатала письмо. В дверях кабинета показалась Констанс.
- Вы твердо решили? - тревожно спросила она. - Завтра уезжаете?
- Да.
- На дорогах небезопасно.
- Думаю, Бретань сейчас больше опасна для республиканцев, чем для жен роялистских предводителей, Констанс.
Я подошла к ней, вложила ей в ладонь письмо.
- Пожалуйста, дорогая, передайте это герцогу, если он будет спрашивать обо мне.
Констанс вопросительно смотрела на меня. Я заметила, как подрагивает ее рука, сжимавшая бумагу.
- Сюзанна… почему вы считаете, что я могу быть в этом деле почтальоном?
