— Какой же он скучный.
— Он действительно на удивление скучный. Но больше всего он ненавидит Америку. Он считает Америку продажной, декадентской и слабой. Так что цели его разнообразны.
— Да… Может, ему стоит провести вечерок в «Светлане»?
Борис засмеялся.
— Халил любил повторять: «У американцев так много золота, что они забыли, что такое сталь».
Что ж, в этом есть доля истины. Но Борису я говорить это не стал, а сказал:
— Позвольте задать вам еще один вопрос. Ваши друзья из Лэнгли имеют какое-то отношение к Асаду Халилу?
Он замолчал. Я ждал.
Наконец он заговорил:
— Я понятия не имею, были ли у Халила и ЦРУ какие-то точки соприкосновения тогда. Но вот что я вам скажу. Если на страну никто не нападает… ну, скажем, два года, народ забывает. Народ начинает критиковать правительство и методы, которыми оно борется с противниками. Так что может помочь правительству в такой ситуации? Правильно, еще одно нападение.
Теперь замолчал я, но я понял, о чем он говорит. Но ведь Борис был… ну, он служил в КГБ. Эти ребята всюду видят заговоры.
— Мистер Кори?
— Простите, вношу поправки в сценарий.
— Я могу вам еще чем-нибудь помочь?
— Не сегодня.
— Тогда спасибо за звонок. И за эту неделю.
— Пожалуйста. И не забудьте позвонить мне, если вы случайно пристрелите его в целях самообороны.
— Сразу после звонка адвокату.
— Борис, вы настоящий американец.
— Спасибо. — Он немного помолчал. — Что бы он для вас ни приготовил, мистер Кори, это будет весьма неприятно.
— Да. Так же как и для вас. И возможно, вы будете первым.
Он не ответил, и мы закончили разговор.
В половине шестого я вызвал такси и отправился на Федерал-плаза, 26. Перед этим я провел несколько часов за столом, читая электронную почту и слушая голосовую. Ни в той, ни в другой ни слова про Халила — это укрепило меня в убеждении, что дело находится под очень жестким контролем. И я не видел ни следа Тома Уолша — это укрепило меня в подозрении, что он решил дистанцироваться от меня и от этой операции.
В восемь я встретился с Пареси и Старком, и мы детально обсудили предстоящую операцию. В девять я вышел из здания и пошел к пустынному в этот час участку Торгового центра.
Я обошел практически квадратный участок размером шестьсот на шестьсот ярдов, остановившись несколько раз, чтобы заглянуть в громадный котлован. На дне ярко освещенной ямы высились горы строительных материалов и стояла строительная техника. Все завалы уже разобрали, но то и дело то там, то здесь находили все новые человеческие останки. Ублюдки.
Со стороны Либерти-стрит котлован представлял собой пологий земляной скат прямо до участка строительства. Подход к нему был закрыт высокими воротами, которые сейчас были заперты. За воротами я рассмотрел жилой трейлер — удобный пост для полиции, которая контролировала этот единственный вход в котлован.
Что ж, я и не ждал, что найду Асада Халила здесь, так что я двинулся по Уэст-стрит, которая пролегает между местом, где был Всемирный торговый центр, и зданиями Всемирного финансового центра, которые были так сильно разрушены падением Башен-близнецов, что в целях безопасности весь этот участок обнесли оградой. Он походил на зону боевых действий — каковой, в сущности, и являлся.
— За тобой никого нет, — послышался в наушниках голос Старка.
— Понял.
Я направился к Баттери-парку, расположенному в полумиле к югу от Граунд-Зироу. Вечер был ясный и теплый, и кое-какие люди любовались статуей Свободы — в их числе пара из группы наблюдения, которую я видел накануне в Центральном парке на скамье. Я мысленно пожелал им, чтобы они хоть чуть-чуть друг другу нравились.
— Безнадега, — сказал я в свой микрофончик.
— Может, еще рано, — ответил Старк. — Давай погуляем по темным тихим улочкам, а потом опять вернемся сюда.
Как мне это нравится: Старк употребил множественное число, словно он тоже гуляет со мной.
Гуляя по тихим улицам финансового квартала, я позвонил Кейт.
— Я ждала твоего звонка. Где ты сейчас?
— Переступаю через пьяных биржевых маклеров.
— Будь осторожен, Джон.
— Я тебя люблю. — Есть некоторые преимущества в том, что жена работает вместе с тобой. Она, конечно, беспокоится, но беспокоится с пониманием.
