Я продолжал прогулку по безлюдным улицам Нижнего Манхэттена, вернулся в Баттери-парк, потом — к Торговому центру. Ближе к полуночи мы убедились, что никто за мной не следит, я сел в такси и поехал домой. Из такси позвонил Кейт:
— Не повезло. Еду домой.
— Хорошо. Не делай этого больше. Еще одного такого вечера мои нервы не выдержат.
— А впереди — свободные выходные, — сказал я. — Завтра увидимся.
Похоже, мысль поработать приманкой для Льва не оправдала себя. Это могло означать, что Халил и его местные приспешники так и не узнали, что я прогуливаюсь по вечерам. Или узнали, но почуяли ловушку. Или Халил уже уехал.
Нет, он не уехал. Я чувствовал, что он где-то здесь.
В пятницу утром солнце лилось сквозь балконные двери и день опять обещал быть прекрасным. Я поехал к Кейт в Бельвью. Она вбила себе в голову, что именно сегодня вырвется из больницы.
— Я не переживу эти выходные, если останусь здесь, — сказала она.
Я пока не хотел, чтобы она возвращалась в нашу квартиру.
— Вот что я тебе скажу, — ответил ей я. — Если до понедельника ничего не случится, мы с тобой улетим в… где живут твои родители?
— В Миннесоте.
— Улетим в Миннесоту. Но эти последние дни побудь здесь.
Она не ответила.
На самом деле я вовсе не стремился ни в какой Восточный коровий луг, штат Миннесота, но надеялся оставить Кейт с родителями и вернуться. Халил не знает, что Кейт жива, насколько мне известно. Но даже если так, я вытащил из кобуры револьвер и положил ей под подушку.
— С мистером Смитом и мистером Вессоном спится лучше, — сказал я. Она кивнула, но ничего не сказала.
Я пообедал с ней вместе — жареный голубь с горошком — и, когда мы поели, Кейт спросила, пойду ли я снова гулять в понедельник вечером.
— Я ничего насчет этого не слышал, — ответил я.
— Это пустая трата времени, — сказала она. — Халил не попадет в столь очевидную западню. — Она взяла меня за руку. — Джон, Халил наверняка раскусил это дело и приготовил собственную ловушку. Для тебя.
— Послушай, Кейт, я ведь тоже способен распознать ловушку.
— Я знаю, способен. А еще я знаю, что ты пойдешь прямо в нее, потому что решишь, что все понял и всех победишь. У тебя гипертрофированное эго, — сказала она.
Это главная причина смерти альфа-самцов.
— Значит, — сказала она, — два билета до Миннесоты на понедельник. Я закажу.
— Отлично. — Разумеется, я не собирался лететь с ней. Если только Асад Халил не умрет до понедельника. А если он умрет, тогда и совсем уже незачем лететь в Миннесоту. Я собрался уходить. — Не забудь, под подушкой у тебя револьвер.
— Может, он поможет улучшить здешнее обслуживание.
— До вечера.
— Не надо приезжать вечером, Джон. Я в порядке. Увидимся утром. Только не пытайся удрать от своей охраны, чтобы посмотреть, не ждет ли тебя где Халил.
Жены умеют читать мысли. Или, может быть, я стал слишком предсказуемым.
— Я не буду подвергать себя опасности, — ответил я.
— Вот именно, не подвергай.
Днем я писал и думал, а также строил планы. В здоровом теле здоровый дух, и с телом разобраться легче. Так что в шесть вечера я позвонил своим охранникам и заказал пиццу пеперони, что очень полезно для духа. В семь интерком зажужжал и парень из спецопераций сказал:
— Пицца прибыла.
Я отпер дверь и оставил ее приоткрытой, потом вытащил «глок» и отступил вглубь прихожей. Если пицца будет с анчоусами, убью разносчика. В дверь постучали, потом она открылась, и на пороге с коробкой пиццы возник Винс Пареси. Жаль, что у меня в руках был пистолет, а не фотоаппарат. Пареси заметил, что я убираю пистолет, но комментировать не стал.
— Я подумал, не составить ли тебе компанию, — сказал он. Сказал так, словно это была идея Кейт. Или Уолша. А может, ему самому пришла в голову та же мысль: надо бы присмотреть за Кори.
— Вы очень заботливы, — ответил я.
— Да уж. Вот пицца.
Я взял коробку и заметил у него под мышкой бутылку красного вина.
— Поужинаем на свежем воздухе? — предложил я.
— Тебе не следует выходить на балкон, — напомнил он.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Я вынес пиццу на балкон и поставил на журнальный столик, потом вернулся за штопором, бокалами и бутылкой виски.
