Вот погоди, Задов откинеца с Анкореджу - расставет преорететы в авторететах.
– Что ж. Зодов! Он и в афреке будет Задов! – скорбно, с пафосом продекламировал "Ж".
– Если он и прибудет, то так ненадолго. И он, конечно, не будет обижать одинокого и беззащитного
человека.
– Это ты-то одинокий и беззащитный? – неповерел "О". – Ох, "Ж", не знаю я, что ты за человек.
Но контролер из тебя пока фуевый...и в ково ты только таков!??
Тогда "Ж" опустил голову и, разглядывая свое лицо, отражавшееся в цилиндре никелированного
чайника,
гордо и не секунду нераздумывая :
– В Задова. Генерала. Прапарщека. Только. В него. Одного. И больше ни в кого на свете.
В забытой, на примусе кастрюле медлено и грусно выкепала вотка
№0005
Пожелой жентльмен - доктор Ф. Г. Колокольчикоff, сидел в своем огороде и поченял корманные
куранты.
Куранты были с финской кукушкой. Перед им с унылым выражением на литце стоял ево внук
МиКола Питерский.
Считалось, и не без оснований, что он помогает дедушке в работе. На самом же деле вотуж битый
час,
как он держал всеми имеющимися у него руками заточку, дожидаясь, пока этот инструмент вдрук
понадобится деде для чевонипопадя. Но стальная спиральная пружина, приводящая в дейцтво сей
ацкий девайз и
которую нужно было впендюрить в свое место, была упряма, как "проходи! не задерживайся!"
а деда был терпелив, как "да-да?...да-да?". И казалось, что конца-края этому ожиданию не будет.
Это было обидно, тем более что из-за соседнева забора вот уже несколько раз высовывалась одна
из голов
Симы Сивухова, человека расторопного и сведущего весде и фсюду. И этот Сима Сивухов языком, головой и
руками подавал МыКоле знаки, столь сранные и загадотчные, что даже пятилетняя МеКолена
сеструха Татьянка,
которая, сидя под липою, сосредоточенно пыталась затолкать репей в пасть лениво развалившейся
псевдособаке,
неожиданно завопила и дернула деду за штанину, от чего голова Симы Сивухова мгновенно
исчезла.
Наконец пружина легла на свое место.
– Человек должен трудиться, – поднимая влажный лоб и обращаясь к КоЛе, наставительно
произнес седо ватый
джентльмэн Ф. Г. Колокольчикоff.
– У тебя же такое лицо, как будто бы ты съел всю касторку... Каторой я тебя угощщал прошлый
раз!
Подай заточку и возьми клещи. Труд облагораживает человека. А так же: Труд - сделал из абезьяны
человека.
Онже - превратит его в лошадь. Тебе же душевного благородства как раз не хватает.
Например, вчера ты схарчил четыре шлюмки мороженого, а с младшей сестрой не поделился.
– Туфту гонет, чисто па беспределу! – бросая на Татьянку сердитый взгляд, воскликнул пойманый
на крысянтечесве НеКолай.
– Три раза я давал ей аткусить от шлюмки скока сможет. И она же, лярва - на меня стучать?!!! Да
еще по дороге
с маменова стола пирошки подрезала... И пятнатцать капеек царскими червонцами.
– А ты... А ты ночью по веревке из окна лазил, – не поворачивая головы, хладнокровно ляпнула
Татьянка.
– У тебя под подушкой фонарек ессь. А в спальню к нам вчера какой-то фулюган кидалца камнями.
Кинет да посвистит, кинет да еще свистнет. Свиснул бы луче вхуй - там тожа дырка, сЪязвила
малалетка.
Дух захватило у МиКолы Питерскова при этих наглых словах бессовестной Татьянки.
Дрожь пронизала тело с головы до пяток. Но, к счастью, занятый работой деда на такую
опасную клевету внимания не обратил или просто ее не расслышал.
Очень кстати в сад тут вошол, мимоходом с Базы и с хабаром Сидороветч и, махая руками как
мельнеца до КеХота,
начел плакаца за жысь:
– А у меня, батюшко Федр Грегорич, жулики ночью чуть было дубовую кадку со двора не
своротили.
А сегодня правельные пацаны сказали, что чуть свет у меня на крыше двух кавота видели: седят на
трубе,
деманы проклятые, ноги свесели и болтают чем нипопадя.
– То есть как? - на трубе? С какой же это, позвольте, целью? – начал было удивляца жентльмэн.
Но тут, со стороны курятнека раздался лязг и звон - кабуто метро снова паехалов разные стораны.
Заточка в руке седого дрогнула, и упрямая пружина, вылетев из своего гнезда, с визгом и криками
"Зародину! Заставили!!Дасталина!!!"
брякнулась ап железную крышу.
Все, даже Татьянка и йё ленивая собака, разом обернулись, не понимая, кому да звон и вчом дело.
