ЭДВАРД (тихо). Он во всем признается? Ты так думаешь?
ФЛОРА. Ты сам увидишь. Только потерпи.
ЭДВАРД (шипящим голосом). Что ты задумала?
ФЛОРА. Я сама знаю, что я задумала.
ЭДВАРД (хватая ее за руки). Что ты задумала?
ФЛОРА. Мне больно!
ЭДВАРД отпускает Флору.
Я все разузнаю, вот увидишь. Во всяком случае, не нужно распускать руки. Ты бы мог больше доверять своей жене, ЭДВАРД. Прислушиваться к моему мнению. Больше в меня верить. Женщина… Ты знаешь, женщина часто может добиться успеха там, где у мужчины ничего не выйдет. Я помашу тебе в окно, когда все улажу.
ЭДВАРД уходит налево. Освещается кабинет.
(Она идет в кабинет.) Можно? Ну, как вы тут устроились?
Пауза.
Что же это вы сидите прямо на солнце? Не хотите пересесть в тень?
Освещение очень медленно начинает меркнуть.
(Она садится.) А знаете, сегодня самый длинный день в году. Вот год и разогнался. Помню, на Рождество был ужасный мороз. А весной паводок. К счастью, вы этого не видели. Нам-то здесь ничего, а внизу, в долине, целиком дома заливало. Целые семьи уносило. Вся округа превратилась в озеро. Жизнь замерла. Мы жили собственными запасами. Пили рябиновку. Изучали разные культуры.
Пауза.
А знаете, мне все кажется, что я вас где-то встречала.
Пауза.
Задолго до наводнения. Вы были тогда гораздо моложе. Да, я теперь вспоминаю. Скажите честно, вы никогда не занимались браконьерством? Я как-то столкнулась с одним браконьером. Да. Это было зверское изнасилование. Просто скотское. На склоне, прямо на коровьей тропе. Ранней весной. Я выехала покататься на пони. Он лежал у самого обрыва. Лицом вниз. Я подумала, что он убит. Откуда мне было знать? Я спешилась и подошла к нему. Он вскочил на ноги, я услышала, как моя лошадь убегает. Небо сквозь ветки, синь. А моя голова в грязной луже. Это была безнадежная борьба.
Пауза.
Я ее проиграла.
Пауза.
Да, здесь тогда было неспокойно. В тот раз я впервые выехала одна.
Пауза.
Уже много лет спустя, когда я стала мировым судьей, я увидела его на скамье подсудимых. Его судили за браконьерство. Тогда-то я и узнала, что он браконьер. Правда, особенных улик не было. И я освободила его, ограничилась предупрежденьем. Помнится, у него уже была борода, рыжая. Мерзкий ублюдок.
Пауза.
О, да вы вспотели! Можно я вытру вам лоб платком? Вам жарко? Может быть, душно? Не хватает воздуха? Или… (Встает и идет к нему.) Вообще-то становится прохладно. Скоро стемнеет. Наверно, уже смеркается. Так вы позволите? Можно? (Вытирает ему лоб.) Вы разрешите?
Пауза.
Ну вот, так лучше. Теперь щеки. (Посмеиваясь.) Это ведь женское дело, правда? А здесь нет женщин, кроме меня. (Облокачивается на ручку его кресла. Вкрадчиво.) Скажите, а у вас есть женщина? Вам, наверно, нравятся женщины. Вы когда-нибудь… думаете о женщинах?
Пауза.
А вами когда-нибудь увлекались?
Пауза.
Я уверена, что вы могли нравиться. (Идет к своему стулу.) Не то, что сейчас, конечно. Слишком уж гадко от вас пахнет. Просто омерзительно.
Садится. Пауза.
Теперь, я думаю, вам не до секса. Но вы хотя бы понимаете, что для других секс много значит? Сказать по правде, вы были бы забавны, не будь вы такой ужасный. Впрочем, вы и так забавны, по-своему. (Заигрывая.) Поговори со мной о любви. Давай говорить о любви.
Пауза.
Господи, что вы такое говорите. Какая гадость. Да вы знаете, что в молодости я любила… я любила… я просто обожала… Боже мой, да что вы на себя напялили? Разве это свитер? (Встает и идет к нему.) Весь замызганный. Вы что, в грязи валялись? (Легкая пауза.) Вы ведь не валялись в грязи? А что у вас под свитером? Ну-ка. (Поднимает его свитер.) Вам не щекотно? Нет? Боже мой, это что, жилетка? Чудеса, просто чудеса. М-мм, да вы крепкий старик. И вовсе вы не похожи на студень. (Опирается на ручку его кресла.) Вам нужна хорошая ванна. Настоящая ванна. Поскрести вас хорошенько. По-настоящему поскрести.
Пауза.
Ну так как? Вам понравится. (Обнимает его одной рукой.) Я буду ухаживать за тобой, кошмарный ты парень, и называть тебя Барнабас. Кажется, темнеет, Барнабас? Глаза, твои глаза. Твои огромные глазищи.
Пауза.
Мой муж никогда не догадается, как тебя зовут. Никогда. (
