Ларочка - страница 49

Шрифт
Интервал

стр.

Портвейн вдруг кончился.

Маркс, которого все звали так же — Пит, вынул из нагрудного кармана черной джинсовой куртки — одет он был очень хорошо, современненько, и, наверно, ему это облаченье полагалось не за чтение акафистов, — бумажку в пятьдесят рублей и весело велел друзьям сходить в магазин. Энгельс безропотно согласился. Отношения в их паре отличались от отношений в паре подлинных основателей марксизма. Тут денежным мешком был Маркс. Энгельс взял с собой и парубка, хотя тому явно хотелось остаться и продолжать пожирать глазами Ларису. Странно, но эта совершенно бескровная победа не избавляла ее от ощущения брошенности, слегка занавешенного пленкой алкоголя. Даже наоборот.

Гонцы еще только спустились на первый этаж, сопровождаемые сладостными рассуждениями о том, чего и сколько надо взять, а Маркс — Пит уже пустил в ход руки. Это был сильный ход. Никаких лишних слов, слова остались в акафистах, и быстрая, но не грубая, не хамская последовательность опытных движений, и вот уже все продвинулось так далеко, что вернуться обратно можно только на одном транспорте — шумном, визгливом скандале. Причем, у Ларисы не было ощущения, что ее насилуют, этого она бы не допустила, с гордостью у нее все оставалось в порядке, имело место что–то вроде чуть утрированного брудершафта.

Она была уверена, что Энгельс и парубок в сговоре со своим быстрым другом и прошляются довольно долго, делая вид, что в стране трудно со снабжением, и повсюду очереди. Но они явились в самый разгар рубки. Тут Лариса закусила губу, готовясь к гневной грубости, если нога хотя бы одного их них ступит на нижнюю ступень лестницы. Пит продолжал свою дружественную агрессию, но Лариса уже большей частью натуры вывернулась из под него, оставив только телесную часть, и соучаствовала ему даже меньше, чем Руле в подобные моменты, слухом переместившись вниз. Но, нет, они остались внизу. Энгельс объявил, что он знает, где найти новые стаканы и стал греметь стеклом в кухонном закутке.

Маркс показал себя с самой лучшей стороны, и речь не о подвигах плоти. Он проявил себя в самом деле хорошим товарищем уже после всего того, что случилось. Честно говоря, Лариса побаивалась и сильно, этих минут после. Даже один на один с мгновенным любовником оставаться было бы непросто, а тут еще и дружки, которые могут черт знает что себе вообразить… Но Пит все сумел превратить в шуточное шоу. Он болтал с Ларисой как со старинным товарищем, объяснял, где в ванной у Рыбы спринцовка с разведенной марганцовкой «на всякий случай», и советовал не засиживаться «на горшке», потому что «мадера стынет». И потом, все сильно смягчалось тем, что все были сильненько пьяны.

Марксисты составили себе по матерому коктейлю, поминая поминутно слезу какой–то безымянной комсомолки. Нет, в конце концов, они сошлись на мысли, что составлять нужно «ханаанский бальзам». По сто граммов «Стрелецкой» в каждую кружку, по двести граммов мадеры, столько же «Салюта», и остальное — пиво. Осушив по полной граненой поллитровой лохани, они почти сразу же повалились навзничь на диван и захрапели, вздувая волосы бород.

Лариса полюбовалась на них немного, и спустилась на первый этаж, где парубок варил кофе.

— Будешь? — Спросил он.

— Буду.

Ларисе хотелось молча посидеть, возможно, подумать. Что–то ведь произошло. Парубку молчать было трудно. Он стал рассказывать историю сегодняшнего дня. Оказывается он тоже познакомился с бородатыми только сегодня. В доме журналистов.

— Туда пускают по студенческому. Я с журфака. — Счел он нужным объяснить. Ларисе это было все равно. Она должна была бы испытывать неудобство в данной ситуации, а испытывал его будущий журналист, ей и это было все равно. Журналист продолжал рассказывать.

Эти двое были дети известных родителей. Это Лариса поняла и сама. Пит носил фамилию Бережной, и полное его имя было — Питирим. Отец его был космонавтом. Никитин папа был заместителем министра какого–то машиностроения. Лариса хотела спросить у парубка, как он затесался в такую компанию. Но поленилась. Молодой человек сам объяснил. Просто оказались рядом за барной стойкой. В разговоре бородачей мелькнуло имя Жировицы.


стр.

Похожие книги