— Но почему?
Инженер бросился к куртке, которую, сняв у дверей, он кинул на груду хлама.
— Думаю, Пётр, о самом главном ты уже догадался сам. О том, что всё произошло не без твоего участия. Сейчас я только объясню тебе, как. Узнаёшь? — Крохотная вещичка, выуженная Ситниковым из куртки, оказалась небольшим пакетиком из твёрдой глянцевой бумаги, в которую продавщица опустила приобретённый Петром футлярчик с чипом. — Тебе не кажется, что эта вещь куплена тобой? Я нашёл это в машине времени вместе с набалдашником трости. Видишь — обломок трости, львиная голова с отбитым ухом. Как ты думаешь, кому эта трость могла принадлежать? Но я нашёл кое-что поинтереснее…
Ситников протянул Петру крохотную смятую бумажку. Это оказался чек некоего бюро услуг…
— Человек, который опирался на сломанную трость, оказался сообразителен. Он подумал о том, что в нашем времени — в том времени, в котором мы с тобой были не так давно, — этот чип окажется совершенно бесполезным. Ведь просто игрушкой оказалась бы обычная дискета, не говоря о лазерном чипе. И обладатель этой трости решил, что гора бумаги, на которую он вывел собранную в чипе информацию, принесёт в его прошлом куда больше пользы. Это чек бюро полиграфических услуг, куда наш знакомец заехал по дороге в прошлое, чтобы перенести на обычную бумагу всю текстовую информацию.
— Но ведь это набалдашник трости Зайченко, старого Зайченко, того ужасного опустившегося типа, что стоял возле кафе, поджидая своего внучка, от которого мы так ловко отцепили мою… дочь.
— Он был в машине времени с этим чипом, — убитым голосом произнёс Ситников. — И бросил здесь обёртку и чек. И сломал свою трость. Видишь, как получилось, — Зайченко из будущего взял этот чип, украл у нас на время машину. Не напрасно я встревожился, увидев, как какое-то такси не отставало от нас ни на метр, когда мы неслись к твоему дому. А потом он перенёсся назад. Очевидно, он передал эти листы бумаги самому себе в какой-то точке прошлого.
— Вы так считаете? — недоверчиво переспросил Пётр.
— Я знаю, Пётр, — вполголоса сказал Ситников и отвернулся.
— Стоп, разве не могло то же самое произойти с твоими родителями? — бодренький, как ни в чём не бывало, Волшебный Свисток выскочил из кармана Петра и запрыгал по подлокотнику разломанного кресла-качалки. — Разве не могла твоя мать в какой-то точке времени встретить саму себя, прошлую или будущую, или, может быть, кто-то другой проделал нечто подобное и затянул её в свою историю?
— Тогда нужно…
Пётр задумался. Что ж, его должны были исключить из школы за то, что ему вечно не хватало ума правильно распорядиться своими необычными способностями. Но пока ведь, он был в этом уверен, они у него ещё оставались. И их достанет на то, чтобы, к примеру, превратить Руслана Зайченко в груду камней. Хотя бы на несколько лет. Разумеется, Дисциплинарное Уложение запрещает приносить вред живому существу, однако… Ларин Пётр вспомнил о существовании Уголовного Кодекса, где ясно регламентировалось право жертвы на спасительную для его жизни оборону. На худой конец, он мог бы превратить Зайченко в конченого олигофрена и избавить от него хотя бы тётю Эльзу. Да и с помощью Волшебного Свистка и Ситникова с его машиной времени можно было бы продержаться какое-то время, объявив войну этому бандитскому Петербургу. Кроме того, оставались ведь ещё ребята из школы номер семь, они сейчас где-то существуют, возможно даже не подозревая друг о друге. Пётр поискал глазами зеркальце. При условии произнесения некоторых заклинаний оно вполне могло сойти за «смотровую площадку», с помощью которой можно было попытаться разглядеть хотя бы некоторых ребят из школы номер семь — тех, чьи подлинные имена Пётр хорошо знал.
Но Волшебный Свисток, похоже, научился читать мысли хозяина:
— Мы не можем позволить себе превратиться в банду погромщиков, которые сначала постараются остановить Зайченко, а потом убедятся, что время, которое пошло не своим чередом, всё равно не изменить. И откуда ты знаешь, что ты — это настоящий ты, а не твоя тень или твоё жалкое подобие, такое же, как эта развалюха, которая ещё пару дней назад выглядела как вполне сносный ангар?
