— Содержу? По-моему, ты отлично осведомлена о том, что я был бы очень рад не видеть в своём доме этого паршивца, который тебе даже не сын. Почему я должен заботиться о племяннике этого ублюдка Спасакукоцкого, которого ты навязала мне?? Я пошёл тебе навстречу, когда ты потребовала, чтобы я позволил тебе оставить мальчишку при себе. Но моё терпение не беспредельно!
— Перестань издеваться над ребёнком! Так уж накладно для тебя его содержание! — тётя Эльза нервно расхохоталась и демонстративно сжала в руке стакан, сделав нервный глоток.
— Содержание, пьяная ты тварь? Да я с преогромным удовольствием заплатил бы во сто крат больше, только чтобы эти твои выродки убрались отсюда подальше и никогда больше не попадались мне на глаза!
С этими словами Зайченко шагнул к супруге и, видимо окончательно утратив контроль над собой, оттолкнул её к стене. Эльза пошатнулась, не удержавшись на ногах, и, хватаясь свободной рукой за стойку с экзотическими комнатными растениями, выронила стакан.
— С-сука! — прошипел Зайченко, намереваясь уже выйти из комнаты. Однако на тётю Эльзу последнее произнесённое им слово произвело будоражащее впечатление.
— Я ненавижу тебя! — закричала она вдогонку мэру Питера. — Мне не нужны твои тряпки, позволь нам уйти отсюда. Я ухожу! Я немедленно забираю детей и ухожу.
Зайченко вернулся. Судя по всему, подобные угрозы были ему не в новинку.
— Что, родная моя? Ты куда-то собралась? Вперёд! Только не забывай, что о детишках твоих я всё-таки позабочусь. Думаешь, ты спокойно заберёшь из колледжа своего долговязого урода и толстую рыжую мартышку вместе с этой сволочью? — Зайченко ткнул пальцем в Петра. — Вы снимете себе на окраине маленький уютный домик и будете наслаждаться нищетой и покоем? Нет уж, дорогая, я позабочусь о том, чтобы твои выродки влачили куда более полезное для общества существование.
Пётр ещё больше уверился в том, что подобные сцены в доме Зайченко были привычными. Очевидно, полупьяную тётю Эльзу можно было унять только недобрыми намёками относительно её детей и племянника. Супруга питерского мэра вдруг притихла, уткнулась в плечо мужа и разрыдалась.
Зайченко снисходительно потрепал её по плечу и равнодушно чмокнул в лоб:
— Вот и успокоились. Иди выпей своих таблеток, крошка, они тебе помогают привести в порядок нервишки.
Зайченко вышел. Тётя Эльза устало опустилась на диван рядом с Петром и измученно пробормотала:
— Дядя прав. Надо что-то сейчас выпить, нервы стали ни в какую. И ты тоже хорош! Всегда все скандалы из-за тебя!
Всё, что ты имеешь, у тебя есть благодаря твоему дяде. Ты мог бы оказывать ему хоть какое-то уважение… — тётя Эльза всхлипнула.
— Дядя?! Послушайте, тётя, ну-ка, объясните мне, куда вы дели моего дядю, своего мужа Георгия Спасакукоцкого?
Тётя ошалело посмотрела на Петра, на ходу трезвея. Ничего не понимая, она приложила руку к его лбу, а потом с хорошо знакомой Петру суетливостью, появляющейся в ней, когда дело касалось здоровья членов семьи, бросилась к большой шкатулке, откуда стала вываливать всевозможные таблетки, ища градусник.
Метнувшись к Петру, она запихала градусник ему под мышку, но Пётр, глядя ей в глаза, повторил свой вопрос, который, похоже, заставил тётю Эльзу заподозрить, что её племянник спятил либо переутомился.
— В могиле! В могиле твой дядя! И хотя ты был мал, когда его хоронили, по-моему, у тебя в предыдущие годы не возникало никаких сомнений… — тётя снова зав-схлипывала.
— Послушайте, тётя…
Слова Петра утонули в бурных рыданиях тёти Эльзы. У неё начиналась самая настоящая истерика. Тётя подскочила к зеркальному сооружению в углу спальни и решительно обрушилась на полочку, где выстроились горы косметики. По полу звонко покатились баночки, тюбики и декоративные фигурки.
Пётр поднялся с дивана, тяжело сглотнув слюну. Он уже начинал кое-что понимать. Ситников ничего не перепутал, возвращаясь домой из будущего. Скорее, он сам, Пётр, кажется, и был единственной и трагической причиной всех странных и ужасных метаморфоз, которые произошли с привычным ему миром.
Но сначала следовало привести тётю Эльзу в божеский вид. Она безудержно голосила, прижавшись лбом к зеркалу, плечи её сотрясались от рыданий. К несчастью, кажется, расстроенное состояние Эльзы Спаса-кукоцкой было единственной неприятностью, разрешить которую Пётр мог очень просто и притом незамедлительно. Взяв тётю за руки, Ларин Пётр пробормотал несколько слов. Всхлипнув ещё раз, тётя успокоилась и осмысленно посмотрела на племянника. Затем, не говоря ни слова, открыла большую инкрустированную шкатулку и протянула Петру пожелтевший конверт. Открыв его, Пётр обнаружил несколько газетных вырезок восьми летней давности.
