В понедельник, когда Петр ещё спал, пришёл сам по себе конверт из школы, что он отчислен за нарушение одного из самых строжайших запретов Дисциплинарного Уложения, в котором сказано, что магия не может быть использована для того, чтобы силой заставить человека испытывать чувства, которых у него нет. Вот если бы Пётр догадался наложить на Гражину заклятье, которое позволило бы ей мгновенно забыть этого мальчишку и не расстраиваться так из-за него, он поступил бы мудрее. Но ведь в двенадцать лет… Вместо этого завуч школы наложил на него заклятье, которое лишило его магической силы. После отчисления он днями не выходил из комнаты и всё вокруг совершенно перестало его интересовать. А потом все привыкли к тому, что надо всё решать без него, и на него никто уже не обращал внимания.
Потрясённая рассказом о том, что должно было вот-вот случиться, Соня не услышала, как дверь позади неё отворилась, и в прихожей появился её собственный младший сын Макс. Увидев незнакомую девочку, он не придал этому факту никакого значения, а лишь кивнул ей головой и, уже поднимаясь по лестнице, проявил подростковую вежливость:
— Крутые штаны!
Мальчик поднялся в свою комнату и включил телевизор. Он выставил на экране пять каналов одновременно. Спортивный матч, музыкальное шоу и передача о диких животных из латиноамериканских стран никак не мешали ему одновременно смотреть ещё два художественных фильма.
Снова послышались шаги в прихожей, и Соня едва успела метнуться назад в свою кладовку. Сквозь щели в жалюзи она рассмотрела того, кто пришёл. Без сомнения, это был Ларин Пётр! Его она узнала бы сразу и всегда. Но… Слёзы навернулись у неё на глаза. Сильно постаревший и невероятно худой мужчина в старомодных очках с раздражённым выражением лица — таким был теперь Ларин Пётр. Измятый простенький костюмчик выдавал в нём рядового служащего. «Наверное, дядя Георгий нашёл для него место в своей фирме», — некстати подумалось Соне. Ни малейшего блеска в глазах, сгорбленная фигура, уставшая походка — вот что сделало время с её приятелем.
— Эй, где вы все? — поприветствовал домочадцев Пётр.
С кухни ответа не последовало. Пётр поднялся наверх, где увидел застывшего перед телевизором сынишку.
— Как дела? — поинтересовался он.
Молчание и пожатие плечами было ему ответом.
Молчаливый ужин. Ларин Пётр — мошенник и вор. Розовая открытка. Зайченко не отстаёт ни на шаг. Всё-таки они встретились. Возвращение машины времени.
…Когда вся семья собралась за вечерним столом, бабушка тщетно пыталась создать иллюзию непринуждённого семейного разговора. Однако говорила большей частью она одна. Макс и Маргарита нацепили наушники — видимо, это было проявлением, скорее того, что у обоих выдался необыкновенно тяжёлый день. Марго делала заметные усилия для того, чтобы сдержать подступающие к глазам слёзы, — ей не нужны были завтрашние газеты для того, чтобы узнать, что своего обожаемого бой-френда она в ближайшее время не увидит. С братом она демонстративно не заговаривала.
— Пётр, — обратилась мать Сони к зятю. — Я волнуюсь за Соню. Почему её так долго нет? Это ведь не в первый раз. Я несколько раз звонила вам в такое же время, и её не было дома. Почему по вечерам ты отпускаешь её одну?
— Очевидно, у неё есть какие-то дела, — с трудом сдерживая раздражение, ответил Пётр.
Брат с сестрой в первый раз переглянулись. Очевидно, отцу не хотелось признаваться в том, что из-за недостатка средств в семье Соня вынуждена была найти себе вечернюю подработку.
В гостиной раздался звонок видеотелефона. Пётр вышел из кухни и скоро показался снова, чтобы сказать, что разговор у него надолго, а значит, семья может закончить ужин без него.
Соня увидела сквозь жалюзи, как на экране, перед которым Пётр уселся в кресло, появилось лицо Вадима Березовского — мальчишки, который проучился с ними целый год в одном классе, но потом был отчислен за нерадивость и недостаточное прилежание. Конечно, лишать его магических способностей страшным заклятьем не стали — особенно нечего было лишать. Соня не знала, что сейчас Ларин и Березовский работают в одной фирме, руководство которой всё же сумело усмотреть ценных специалистов в неудавшихся выпускниках школы номер семь. Всё же в гибкости ума отказать им было трудно.
