Джек… Шелковистая симпатичная мордастия. Здесь двойное впечатление — голова его мраморна в своем законченном совершенстве, но оживляют прекрасную эту голову быстрые движения: то и дело выглядывает язык, шевелится влажный нос.
И — украшения: странно долгие и прозрачные усы, брови, даже борода, все длинные, блестящие, упругие волоски.
— Чего такой бородатый, ведь щенком пахнешь, — сказал ему Павел. Джек привстал, суетясь хвостом, стал улыбаться и хамкать на Павла, затеял ловить губами его пальцы. А была пора уходить.
Павел чмокнул тетку, потом песика — в затылочную острую косточку. Оделся, взял чемодан и вышел в морозную, свекольного цвета февральскую мглу. В сенях визжал и взлаивал Джек, потом выскакнула наружу тетка в наброшенной шали. Пар поднимался над ней.
— Иди домой! Простынешь! — крикнул Павел.
— Езжай такси-и-и… — кричала тетка.
Павел закрыл калитку: стукнула мерзлая древесина. Мороз жал на минус тридцать. Он сразу схватил за нос и скулы. Павел прикрыл их воротником. Его дыхание колебалось перед глазами, садилось на ресницы — белой изморозью. И привычное: чем писать морозную мглу?.. Краплак, краплак сюда…
А летучая зелень жуланов?.. Они же всюду? Ему подумалось о диких птицах, вертящихся среди домов. Они стынут, они мечутся в поисках пустяков — корки, остатков обеда. Если вообразить себя голодным и с босыми лапами, сидящим где-нибудь на чердаке? Его пронизало. Понял — огромные есть толпы существ беззащитных и бескормных, а он не помогал им. Видно, надо голодать, надо мерзнуть самому, чтобы понять их.
Павел выбрал до больницы самый долгий путь.
Мороз, конечно, торопил, но он был городской, пообмятый, протащенный в миллионы труб, миллиарды раз вдохнутый и выдохнутый. И поднимался, спасая город от морозов, чадный высокий купол.
Под его колеблющейся сферой пролетали, скрипя мерзлыми крыльями, серые вороны. Выше их ползли по небу механизмы — вертолеты и бипланы типа «керосинка».
Чадные улицы, багровый туман, который надо писать белилами, сажей, краплаком… Центр… Мороженщицы в тулупах:
— Эскимо!.. Ленинградское мороженое!..
Замерзнув, Павел в жарком кафе согрелся чашечкой кофе. Разглядывал народ, торопливо глотающий еду за столиками. И восхитился — отличная у него профессия! Все видеть — крупное счастье («Кстати, запомнить на будущее желтый силуэт прохожего и желток яйца, исчезающий в голодном гражданине»). Но как передать эту колеблющуюся кофейно-бутербродную, с запахами подсыхающих меховых воротников, атмосферу?..
…Ходил Павел и по магазинам, осмотрел хорошее ружье, ижевский «Бокфлинт» 12-го калибра. Вертел пластмассовые удилища и сделал вывод, что обойдется без них. Дорогой Павел кормил голубей и воробьев, щипля купленную булку хлеба, наблюдал в магазинах перепархивающих птиц.
В кондитерских обычно селились хорошенькие чечетки и воробьи. Там же, где торгуют мясом и глухо стучат топоры, коротали зиму мелкие компании жуланов.
Они порхали по лепным карнизам, а когда все расходились, собирали на прилавках сытные мясные крошки. С улицы заглядывали к ним тощие синицы-простаки, не догадавшиеся зазимовать в магазине. Хитрые синицы, наверное, переглядываются и говорят между собой такое:
— Мерзнут, чудаки!
…Он прошел город часа за три. Пока шел, мгла приподнялась и оголилось небо. Оно было голубое, легонькое и так ясно намекало на лето, что Павел и обрадовался, и затосковал, так как лета захотелось ему сейчас же, немедленно — вынь да положь! А надо ждать, надо еще перенести боль. Зато после резекции он получит право выбора санатория — возможность поехать на Алтай. Говорят, там отлично весной, когда цветет фиолетовым цветом маральник, одевающий горы.
3
За городом оказалось так много ясного, морозного дня, так блистали снежные кристаллы, что Павел жмурился.
Город колебал дымным куполом, а здесь чистый воздух и ослабевший шум, в котором проскакивали визги легковушек.
Деревья же все белые, особенно березы.
Павел с удовольствием щурился на серебряный день и шел по новому району. Звениручей — такое ему название.
Особенно радовало Павла, что дома здесь не держали строй, а сбереженные рабочими сосны касались их шершавых стен. Доверчивые!
