Наконец, Иона что-то поняла:
– Он убивал людей, чтобы выжать жизненную силу?
– Да, миледи.
– Он хотел выпить эссенцию и стать сильнее?
– Бессмертным! Бессмертие, м-м-миледи! Мы уже на пороге…
– Он изготовил эликсир бессмертия?
– Почти, миледи, почти! Не абсолютный, но хороший. Уже действовал! Выпейте, миледи… отпустите!..
– Где он? – спросил Сеймур.
Мартин указал. Воин вынул кирпич из стенной кладки. В нише стоял один пузырек – с крохотной пробочкой и биркой на нити. Сеймур принес его. Мартин облизывал губы, приклеившись взглядом к пузырьку. Имей он хоть шанс вырвать снадобье у кайра и выпить – пошел бы на риск.
Иона взяла пузырек. Холод пронизал ткань перчатки, прошил руку до локтя. Ей стоило усилий не выронить флакон.
– Хочешь сказать, – спросил Сеймур у Мартина, – если я вспорю твое брюхо, а ты хлебнешь из пузырька, то кишки вползут обратно, будто змеи, и рана заживет?
– Н-н-нет!.. Несовершенный эликсир, не спасает от смертельных ран… Но снимет болезнь, продлит молодость, отодвинет смерть! Кто выпьет, тот проживет много, много дольше!..
Иона молчала, потрясенная леденящей силой снадобья. Чья-то душа, исторгнутая из тела, сконцентрирована в нескольких каплях жидкости и заключена в стекло. При всей близости своего знакомства со смертью, Иона никогда не встречала подобного.
Ошибочно трактовав ее молчание, Мартин зашептал:
– Хотите, миледи, я изготовлю абсолютное?.. Недолго, несложно! Верните мне Янмэй. Она сбежала – а вы верните. Из нее выйдет настоящее, безукоризненное!.. Вечная жизнь, м-миледи! Вечная м-молодость! Прекрасно, миледи, правда?
– Он думает, – спросила Иона, – я могу одобрить его поступок? Он действительно так думает?
Сеймур выхватил меч и плашмя ударил Мартина по лицу. Нос расплющился, кровь залила подбородок.
– Думай, когда говоришь с леди Ориджин!
Кайр нацелил клинок в шею Мартину:
– Миледи?..
Вблизи никогда не увидишь свою ошибку. Только потом, с расстояния времени, но – не в упор…
– Нет, Сеймур. Заприте его в нижнем круге темницы. Дождемся решения графа Виттора.
Муж Ионы – теплый. Конечно, он – не овечка: бывает и зол, и когтист, и вспыльчив, и обиду, случается, носит в себе подолгу, чтобы после выплеснуть ядом в лицо. Но нет в нем острых ледяных кристаллов. Дотронься – под пальцами мягко.
– Душа моя, что стряслось, пока я был в отъезде?..
Твой брат, любимый, оказался безумным зверем. Он чуть не убил твою пленницу, и мне пришлось ее отпустить. Ионе понадобилось время, чтобы объяснить все как следует, графу Виттору – чтобы осознать.
– Мартин виновен в убийствах?!
– Он в нижнем круге темницы. Спроси у него обо всем, он не станет отпираться.
– Ты бросила его в камеру нижнего круга?..
– Чего еще заслуживает преступник?
– Он – мой брат!
– Потому он жив и ждет твоего решения.
Гнев закипел в муже, засверкал сквозь зрачки.
– Это мой замок, моя земля, мой брат!
– Не отрицаю.
– Почему ты считаешь, что вправе решать?!
– Я оставила решение тебе.
– Как одолжение! И лишь потому, что речь – о моем брате! Любого другого вассала ты казнила бы на месте!
– Не отрицаю и этого.
– Зачем ты отпустила Минерву?
– Я задолжала ей две жизни – Джейн и ее собственную. Леди Минерва хотела свободы. Я не могла отказать.
– Ты отпустила ее, не советуясь со мной!
– Я поступила по чести. Разве не это ты посоветовал бы мне, если б мог?
Он задавил в себе ярость, прикусил стиснутыми челюстями. Ионе захотелось приласкать его, задобрить.
– Дорогой, – сказала она, – любимый… Не гневайся, я прошу тебя…
– Оставь! – огрызнулся муж и вышел прочь.
Когда, спустя пару часов, Виттор вновь нашел ее, он был спокоен. Не спокойствием поверх затаенной обиды, но тем спокойствием, что родится от сосредоточенной, целенаправленной работы мысли. Нечто случилось за краткое это время.
– Дорогой, ты получил новости?
– Душа моя…
Он усадил ее и обнял. Сказал:
– Мне очень жаль… Северяне попали в засаду генерала Алексиса. Войско мятежников разбито. Твой брат исчез… возможно, погиб.
Муж принялся гладить ее по волосам и уговаривать:
– Все образуется… Мы справимся, милая… только не плачь.
Известие, от которого мир должен был рухнуть, прошло ознобом по спине Ионы, дрожью по пальцам – но не более того. Новость была страшна, но не так, как думал Виттор.
