Затем почил владыка Адриан (да будет он счастлив на Звезде), и стараниями ее величества наступил мир. Герцог Ориджин от имени императрицы приказал удвоить усилия по поиску Предметов. Допросили всех работников станции в Оруэлле. Получили приметы нескольких бандитов, хотя и очень скверные: бородатые мужики в нахлобученных зимних шапках – все на одно лицо. Разыскали машиниста и стрелочника, которые за взятку подогнали бандитам тягач. Обоих пытали до полусмерти, но это почти ничего не дало. Не знали они никого, просто взяли деньги у бородатого типа и перегнали тягач. А после атаки поезд повел уже другой, бандитский машинист.
Осмотрели трупы нападавших, убитых гвардейцами. Обычные разбойники, каких немало на дорогах Империи: крепкие, жилистые, заросшие, вонючие. У пары нашлись каторжные метки – уже были судимы за грабеж. Имен их не выяснили, но и не беда. Ясно, что эти гады старались для нанимателя – вот его и нужно найти, а не серпушек-исполнителей.
Еще допросили лазурных гвардейцев, кто выжил после отравления. Это была непростая задача: гвардейцы – высокородные рыцари, дознаватели – мужики. Бились без толку, пока не привлекли на помощь гвардейского же капитана Шаттэрхенда – вот с ним рыцари согласились говорить. Но ничего ценного не сообщили. Бургомистр приказал – они взяли Предметы, погрузили и поехали. В дороге отравились. Капитан Уитмор требовал идти к цели без остановок; лейтенант Мейс хотел спасать раненых. Уитмор был старше по чину, но очень рано заболел и вынужденно передал командование. Мейс завел поезд в Оруэлл. Попали в засаду, атаку отбили, раненых спасли. Но вагон, к сожалению, был угнан. «Пусть ее величество скажет слово – перевернем всю Империю, найдем пропажу!» Нет причин подозревать рядовых гвардейцев: сражались они доблестно, отравились взаправду (дюжина лекарей провела осмотр). А вот лейтенантик Мейс – сомнительный тип. Какого, спрашивается, черта он остановил поезд? Спасти солдат? Да-да, конечно-конечно!.. Протекция взяла Мейса под постоянное наблюдение. Но до сих пор он ни разу не вступил в контакт с главным подозреваемым – бургомистром – так что прямых улик против Мейса нет.
Следствие тем временем шло к концу. Картина была почти ясна, а дополнило ее одно скверное убийство. По всей видимости, воду в баках поезда отравили ночью с шестого на седьмое декабря. Сделать это было легко, поскольку всю станционную стражу перебили кайры. Но вот агенты протекции оставались на вокзале. Они там постоянно дежурят и ведут учет всех подозрительных лиц. Книга с реестром наблюдений хранилась у главного станционного агента. Но только шериф собрался его допросить – как выяснилось, что этот агент мертв! Зарезан на задворках привокзальной гостиницы, а учетная книга пропала. Теперь уж точно все указывало на бургомистра. Прохвост Эшер знал, что протекция дежурит на вокзале и может дать опасные улики, вот и расправился с агентом.
Шериф с помощником взялись писать отчет, а лорд-канцлер, светлая голова, уже и сам подозревал Эшера, так что сместил его с должности и отдал шарф бургомистра герцогине Аланис Альмера. Но великий Ориджин дал промашечку: разжаловал Эшера, но не арестовал, дожидаясь улик. Подлец использовал шанс и бежал из столицы. Да не в какое-нибудь загородное имение, а кораблем на Юг, аж в Дарквотер! Оттуда теперь поди его достань! Но рано или поздно ее величество доберется до Дарквотера, потребует вернуть злодея, а с ним вместе вернутся и Предметы – никаких в том нет сомнений.
Закончив обвинительную речь, Ферфакс потер ладони и подытожил:
– Вот так-то, Марк. Ступай теперь, доложи его светлости: следствие проведено по наилучшей мерке, а обвинение прочно, как гранит.
– Благодарю, – ответил Ворон.
Взял папку и ушел, оставив Ферфакса в растерянности. Тот ожидал, что Марк по своей привычке съязвит, поглумится, что-нибудь поставит под сомнение. Но Марк не видел причин сомневаться. Все сказанное было правдой: Ферфакс глуп, и, как многие тупицы, совсем не умеет врать.
Во время беседы Дед не проявил никакого любопытства: сидел себе, закатив глаза, мурлыкал в усы – кажется, воображал, будто играет на дудке. А вот Внучок живо заинтересовался следственной работой. Едва вышли, спросил:
