– Выходит, бургомистр виноват? Что скажешь, Ворон?
Дед его отчитал:
– Что должен знать, то тебе скажут. А что не должен, о том не спрашивай: от лишнего знания никто не стал счастливее.
Марк же ответил мягко:
– Понимаешь, Внучок, сшить дело против кого-нибудь – нехитрая наука. А вот разобрать его по ниточке и понять, как по правде все было, – это уже задачка.
– Так что, не Эшер виноват?
– Может, и Эшер. Все против него, кроме двух странностей. Точнее, кроме трех.
– Каких таких странностей?
– Первой, второй и третьей.
Внучок почесал затылок. Дед ухмыльнулся в усы. Кажется, ответ ему понравился.
* * *
От аптеки осталась груда обугленных балок, припорошенных снегом. Черный просвет в строю уличных зданий – как гнилой пенек среди здоровых зубов. Едкий запах гари до сих пор тянулся по ветру.
– И зачем ты позвал меня сюда?
– Здравствуй, дружище Элиот! – воскликнул Марк, раскрывая объятия.
Аптекарь остановился спиною к пожарищу. Но все же не выдержал, глянул через плечо, скис.
– Мы не друзья, Марк. Просто я продаю яды, а ты вешаешь отравителей. Только поэтому мы знакомы.
– Вижу, ты не в духе, – Ворон обиженно насупился.
– По-твоему, я должен радоваться?
– Ну, ты жив-здоров, встретил давнего… хм… хорошего знакомого…
Элиот мрачно хохотнул:
– Нет, ты правда думал, что я запою от счастья?!
– Э-ээ… Ты мог бы спеть под дудку – мой друг Дед хорошо играет…
Элиот сплюнул в снег и ткнул пальцем себе за плечо:
– Вот это, дружище, была моя аптека. Мой хлеб и мое жилье в течение двадцати лет. Но как-то ночью один выродок поджег ее. Я спал и не слышал, как он влез. Чудом не угорел, спросонья выбежал на снег в одних портках! А три дня спустя меня схватили молодчики, вроде тебя, швырнули в подземелье и принялись допытывать. Был у меня яд? Кому продал? Почему сгорела аптека?! Всю душу мне вымотали, только на той неделе отпустили. И тут являешься ты – какого черта? Я ваши рожи крысиные уже видеть не могу!..
– Хм… – Марк пригладил волосы, поправил воротник. – А мне думалось, я мужчина привлекательный. Даже иные дворяночки клевали…
– Да пропади ты пропадом!
Несчастный аптекарь рванулся уходить, но Ворон поймал его за рукав.
– Эй, приятель, постой. И что же ты сказал крысиным мордам?
– Вот у них и спроси.
– Я тебя спрашиваю. Причем, заметь, по-дружески. Пока что.
– Вот народец… – буркнул Элиот сквозь зубы. – Никому я ничего не продавал. Ночью влезли и унесли, потом подожгли аптеку. Примет не знаю, никого не видел. Даже звуков не слышал – очень тихо работали. Проснулся от дыма, а их уже след простыл.
– Какой яд пропал?
– А мне почем знать?! Все сгорело к чертям, а что не сгорело, то упало и разбилось. Но судя по симптомам, взяли простой крысиный яд.
– Кроме твоей аптеки, ограбили еще две. Как думаешь, зачем?
– Затем, что отравили целый поезд. Нужна пара фунтов порошка, а то и больше. Штука же в том, что на дворе морозы. По зиме грызуны полчищами лезут в дома, а хозяева пытаются их извести. В декабре в столице отравы не достать – всю раскупают. Есть алхимики, что промышляют ядами. Мы, аптекарская гильдия, с началом зимы выкупаем у них всю продукцию и делим между аптеками. Строго поровну, чтобы никто не оказался в проигрыше. Этим декабрем каждая аптека получила всего по фунту крысиного яду.
– Значит, в одной аптеке им не хватило, они взяли еще вторую, а для верности и третью?
– Тебе виднее. Я только знаю, что моим ядом целый поезд не отравишь – мало его.
– А как по-твоему, зачем подожгли аптеку?
Элиот разразился проклятьями.
– Ну откуда мне знать, полицейская твоя башка? Меня и в камере допытывали: а ну говори, почему сожгли?! Почем мне знать, скажи на милость? Я, что ли, поджог?..
– А ты?
Аптекарь смерил Марка долгим взглядом и сухо бросил:
– Нет, не я.
– И зачем подожгли – не знаешь?
– Как ни странно, знаю.
– Откуда?
– Твои же ищейки додумались и мне сказали перед тем, как выпустить. Если бы не пожар, я бы утром проснулся и увидел, что именно пропало. Сообщил бы констеблю, тот – шерифу. Догадались бы, что готовится большое отравление, и предупредили солдатиков. Пожар выиграл бандитам время. Вот зачем.
– Разумно, – сказал Марк.
